Апгрейд
Шрифт:
— Узнаёшь меня? — спросил капитан.
— Жиль де Риньяк, мой пленитель, — голос узника шуршал палой листвой, — Ты — последний из тех, с кем я хотела бы поговорить, но выбирать не приходится. Выкладывай, с чем пожаловал.
— С предложением, — капитан сделал приглашающий жест.
Фигура поднялась с кушетки и приблизилась почти вплотную к решётке. Капитан слегка понизил голос, но нотки решимости в его тоне никуда не пропали.
— Я хочу предложить тебе свободу. Взамен за твой дар. Да, я тебя сюда упёк, но именно благодаря мне тебя до сих пор не
Узник издал протяжный вздох.
— Ты же знаешь, милый Жиль — чтобы получить мой дар, нужно горячее желание стать чудовищем. Иначе ничего не выйдет. Кто хочет быть проклятым по собственному выбору?
Капитан упёрся лбом в серебряные прутья.
— Спаси моих дочерей и я дам тебе свободу. Обещаю. Мои девочки знают о тебе. Я рассказал им. Они желают стать такими же. И я хочу видеть их подле себя, а не в гробах. Ты согласна? Это твой единственный шанс выбраться отсюда.
Пленник не мешкал с ответом:
— Конечно же я согласна, месье де Риньяк. Один вопрос.
— Говори, — воодушевлённый драгун вцепился в решётку и сильно потряс прутья.
— Где ты будешь брать кровь для своих дочурок?
Прекрасно очерченные губы офицера растянулись в зловещей ухмылке.
— Император идёт на восток. В этом походе нас ждёт целое море свежей крови.
Капюшон слегка качнулся — на короткий миг чёрный провал явил мертвенно-бледное лицо.
— Хорошо, Жиль. Я сделаю, как ты просишь. Но я обязана предостеречь тебя ещё раз. Последний. Ты осознаёшь, что вместо спасения и жизни я дам твоим прекрасным дочуркам проклятие и смерть?
Жиль де Риньяк, капитан полка драгун Её Величества не ответил — отпустил решётку и направился к выходу из камеры.
— Через час я вернусь с документами. Будь готова и обещай мне сдержать свой голод. Постарайся никого не убить по дороге.
— Не волнуйся, капитан, я сыта как кошка, нажравшаяся рыбьей требухи. Меня здесь потчуют кровью казнённых.
4.
Крытый экипаж, запряжённый четвёркой превосходных чёрных жеребцов, въехал на узкие улочки городка. Солнце садилось — унылые фасады скособоченных домишек окрасились багровыми тонами. Солдат на улицах не было — строжайший указ императора запрещал тревожить покой будущих союзников. Однако на улочках не появлялись и жители — бюргеры не доверяли своему возможному суверену. Особенно его солдатам. Магазины и трактиры наглухо закрыли свои двери.
Повозка и пара сопровождающих всадников достигли ратушной площади. Там уже ожидал гвардейский лейтенант. С ним ещё один офицер. Секундант. И человек в штатском с пухлым чемоданчиком в руке.
— Простите, что заставил ждать, господа. С моим солдатом случился несчастный случай, — извинился Жиль де Риньяк, — У вас есть на примете некое местечко, где бы мы могли спокойно уладить наши дела?
— Простите и вы, господа, — криво улыбнулся в ответ лейтенант, — Я не смог найти второго секунданта — никто не хочет ввязываться в неприятности с непревзойдённым Жилем де Риньяком. А что касается местечка — пожалуйста, прошу вас.
И
Прибывшие спешились и последовали за ним. «Местечком» оказался глухой дворик — прекрасная площадка для выяснения отношений.
— Что вы решили с оружием, месье? — спросил капитан, освобождаясь от мундира.
Лейтенант лишь пожал плечами и уставился на свою куцую полусаблю.
— Я хочу предложить вам опробовать настоящий клинок, — усмехнулся Жиль де Риньяк, делая знак своему драгуну.
Солдат вынул из ножен прекрасный палаш и, взяв оружие за лезвие, предложил эфес лейтенанту.
Тот снова улыбнулся волчьей улыбкой, обозначил лёгкий кивок и принял предложенное.
Они прогнали прочь с площадки секундантов, что, по правилам этикета, предложили решить вопрос взаимными извинениями, отсалютовали и начали сходиться.
Капитан держался прямо, острие палаша смотрело в лицо противнику — приставным испанским шагом он мягко приближался навстречу противнику. Лейтенант же исполнил настоящий танец — видимо на потеху следящих за поединком секундантов — несколько раз поменял стойки, плавно перетекая из одной в другую.
Они схлестнулись, демонстрируя молниеносные, скупые движения настоящих мастеров.
Рубящий удар в лицо — капитан изящно отклонился. Выпад — Жиль де Риньяк мягко парировал, сделал точный рипост.
Отпрянули, застыли в стойках.
Капитан слегка тряхнул палашом, стряхивая с кончика клинка пару кровавых капель.
Лейтенант скосил глаза на распоротую на груди рубаху — прореха быстро краснела.
Снова сошлись.
Жёсткий рубящий удар по левому боку — лейтенант с трудом увернулся.
Хлёсткий, словно плеть, удар снизу — его парирующую руку откинуло в сторону.
Резкий выпад — лейтенант успел выставить перед собой ладонь — острие капитанского палаша пробило её насквозь, клинок увяз, погрузившись под левую грудную мышцу.
Удар кулаком в висок — теряя сознание, лейтенант вяло ткнул своим оружием в сторону противника.
Поединок закончился.
Лёжа на пыльных каменных плитах немецкого дворика, Жиль де Риньяк хмурился, тщетно пытаясь понять, где же он ошибся. А потом осознание пришло к нему, даруя отдохновение и спокойствие. Он нигде не ошибся. Рано или поздно, на каждого мастера меча найдётся более искусный мечник. Слабо улыбнувшись, он вдохнул полной грудью вечерний воздух, прикрыл глаза и умер.
* * *
Красное солнце давно спряталось за верхушками елей. Сумерки обернулись непроглядной тьмой, поглотившей старый особняк, затерянный в лесу. Маленькие огоньки показались на старой лесной дороге — то горели тусклые светильники на козлах крытого экипажа, что торжественно и скорбно въезжал на маленький дворик. Лошади встали, понуро опустив вниз лохматые головы, животные чувствовали свой печальный груз. Входные двери распахнулись; Мортен и солдат, опекающие раненного Кристиана, встречали капитана и его людей, высоко подняв масляные лампы.