Апофеоз

Lime.lime

Кто я?

Сатана – это Ангел, увы, только Падший и лишенный крова Небесного. Я тоже был Ангелом: светлым, невинным и прекрасным. Но я последовал за Люцифером отнюдь не из личных симпатиях к нему или ненависти к остальным Ангелам. Я сделал это потому, что понял одну простую истину. Ангелы живут в мире, который уже давно мертв; в мире лжи, за которой скрывается ужас и вездесущая тьма.

Я пал, как и сотни других моих собратьев, за Люцифером, в Преисподнюю. И я помню, как возрождался этот мир после великого Падения; знаю, что с ним случалось. Даже не раз участвовал в мирской жизни, пытаясь

понять, что Господь так искренне защищал, и за что Сын Его был распят на кресте. Я долго искал ответы на эти вопросы, но пришел лишь к одному выводу: всё, что они защищали – это ложь, и в конечном итоге я еще не раз окажусь правым.

Я лишь странник. Я скитаюсь по миру и наблюдаю за судьбами стран, королей и даже простых людей. Все они пытаются противиться собственной природе и погасить в себе очаг ненависти. Эти жалкие людишки не понимают, что они были созданы только ради убийства себе подобных и месть за них. Пытаются противиться, создавая государства, порядки, законы и наказания. Стараются навести порядок и сделать мир цивилизованней, забывая, что это невозможно.

Мне всегда было интересно – ради чего они это делают? Ради власти и богатства? Неужели в людях развиты только эти чувства? Нежели это всё? Хотя удивительного ничего и нет вовсе - они тупы и видят смысл только в золоте, которое я могу переплавить на кинжал и пронзить им их сердца.

Войн не становится меньше, и ненависть не уходит, а лишь накапливается в сердцах людей, превращая ужасные войны в привычку. Они начинаются через определенные промежутки времени и дают людям возможность выплеснуть всю накопившуюся ненависть к себе подобным. Это делает войны еще агрессивнее и ужаснее. Короткие промежутки псевдо мира длятся недолго. Но ради чего? Для чего им нужны эти промежутки? Отдых? Людям не нужен отдых для ненависти.

Хоть войны и становятся агрессивнее, люди оказываются менее благородными и более алчными. Ими движет не доблесть и не желание защитить что-то, как в прежние времена, а просто желание убивать и быть убитым. Глупость.

И сидя на высокой статуе горгульи Собора Святой Марии в небольшом, но богатом городе, который сейчас пылает красным пламенем, я стал свидетелем еще одной вспышки жадности человеческой души. Наблюдаю, как разбойники проливают кровь ни в чем не повинных людей, срывая на них всю свою злобу. Вижу, как яростно ведется борьба за жизнь, и слышу, как звонко звучат голоса обречённых жертв в минуту своей гибели. Я наблюдаю, но не могу найти чистоту чьей-нибудь души, ведь здесь нет благородия, только ненависть, которая стала довольно обыденной и совершенно неинтересной.

Я раскрываю свои обожжённые крылья и легким движением взлетаю, разрезая горячий воздух черными перьями. Пламя не жжёт меня и не пугает, ведь я исчадие Ада, я – это и есть пламя. Люди видят меня только тогда, когда мне это угодно, но даже если в сию минуту бы я не прятал своего образа от их глаз, то они бы всё равно не заметили меня, увлеченные убийством и спасением собственных жизней.

Я неторопливо пролетаю над главными площадями города, скользя в нескольких сантиметрах над землей и касаясь рукой огня. И горячий воздух приятно бьет в лицо. Я прикрываю свои глаза в наслаждении и делаю полный оборот вокруг себя, совершая подобие танца.

Мне не составляет труда взмахивать огромными, мощными крыльями и казаться невесомым.

Сделав пару поворотов и взлетев ввысь, я скрыл свои крылья и приземлился, оставляя после себя след в несколько расколов на земле. Грохот, с каким я совершил посадку, создало впечатление землетрясения. А я, лишь гордо вкинув голову вверх, медленной, уверенной поступью пошел по горящей улочке. Пламя расходилось передо мной, ведь я знаком ему, и он помнит меня в Аду, и расступается, открывая мне дорогу, признавая тем самым моё могущество.

Кругом всё в огне, и ни одной живой души. Лишь только трупы, разбросанные по улицам.

Вдруг я замечаю, что из-за угла какого-то небольшого строения, охваченного огнем, выбегает ко мне, с грязным окровавленным ножом в руках, убийца, очередной безумец, в чьих руках орудие Смерти. На лице его играла злорадная, ликующая улыбка. Он наивно думал, что сейчас я являюсь всего лишь его жертвой, и с оглушительными воинственными криками стремительно приближался ко мне, занеся острое лезвие над головой. Я вижу его насквозь, вижу, что душа его ужасна, и после смерти плоти он будет гореть в Аду. Я не буду задерживать его в этом мире…

Он подбегает ко мне, размахивается ножом, но уже через секунду оружие со звоном падает наземь, и я, с презрением и усмешкой смотрю в его полные страха глаза, сжимаю его горло в своей руке, подняв над землёй. Он в ужасе взирает на меня и слабо дергается в конвульсиях, из последних сил стараясь вырваться. Меня это смешит, ведь только секунду назад он, самоуверенный кретин, решительно наступал, думая развеять мой прах по ветру. А что он делает сейчас? Извивается, пытаясь вырваться из рук Смерти.

– Кто ты? – кряхтит мужчина, хватаясь за мою руку.

– Я – твоя Смерть, - говорю я с нотками равнодушия и презрения, и силой одной лишь мысли, его тело охватывает яркое пламя. Крик его оглушал, и он бился в моих руках, точно птица в клетке. Огонь за считанные минуты лишил жизни этого убийцу, и, скрипнув зубами, я отправил его душу в Ад. Она, точно тяжелый груз, легко проскользнула куда-то вглубь обожжённой земли. Его тянули вниз его же собственные грехи.

Огонь исчез. Пепел рассыпался по ветру, и я, с прежним равнодушием опустил руку и продолжил свой путь. Мне противен этот мир. Я вновь раскрываю свои крылья. Взмах, и я уже плавно лечу возле земли, разводя руки в стороны и касаясь огня. Последний расступается, страшась меня, подчиняясь мне, и я, поглощённый в свои глубокие мысли, продолжаю своё путешествие, более не останавливаясь.

Оказавшись за пределами городка и пролетев еще несколько десятков метров, я останавливаюсь, узрев перед собою удивительную картину. Пустынно, и лишь вдалеке раздаются крики и мольбы о помощи, а огонь пожирает всё, чего коснется.

На дороге остановилась карета, явно принадлежавшая богатой семье. Вокруг неё столпилась толпа людей, весело хохочущих, видимо пьяных. Они ногами толкают повозку, раскачивая её из стороны в сторону и пытаясь, по-видимому, кого-то из неё выманить. Бедный кучер стал первой их жертвой, когда тот соскочил со своего места и ринулся бежать прочь. Один точный выстрел, и тело его падает на землю.