Апокалипсис для избранных
Шрифт:
Во сне Мартин, будто наяву, открыл глаза и перед ним предстала неописуемая картина:
Он стоял посреди космического пространства, а напротив него стоял человек. Из одеяния на нём был только плащ, а самого человека не было видно, как бы Мартин не старался его разглядеть, будто человек спрятался в тени. Хотя, вокруг было очень светло.
Они стояли так долго. Мартин молчал, ожидая. Но человек ничего не говорил, лишь плащ гулял на нём, гонимый невидимым ветром.
Мартин решил начать, но лишь хотел произнести, как человек обернулся и опередил его.
— Ты знаешь, кто я? — произнёс человек в плаще
— Не совсем — ответил Мартин и всё ещё всматривался в лицо, которое не мог разглядеть.
— Точно? — спросил он снова — ты же не обратил на меня внимания, а зря. Точнее, это странно, что ты тогда не взглянул на меня, ведь я был так близко.
— Я не понимаю?
— Я знаю и только поэтому ты здесь. Как поживает Томас? Всё ещё спит? — спросил человек совершенно спокойно.
«Но откуда он знает?»
— Что?… — лишь произнёс Мартин и, как ком в горле.
— Томас твой сын, неужели ты забыл? — спросил он Мартина.
— Откуда… — и снова мужчина не нашёл ответа.
— Ничего, скоро поймёшь, лишь прошу извинить меня, — сказал неизвестный в плаще.
— За что?
— Ты не знаешь, но я совершил ошибку. Мне сложно это признавать, но система не безупречна, увы, но тогда твой сын показался мне тем, кто нужен. Я думал он готов, за это и прошу прощения.
Мартин молчал и слушал, а в глазах наливались слёзы. Он не понимал.
— Ошибку я постараюсь исправить — продолжал говорить неизвестный в плаще с капюшоном — и да, скоро ты всё поймёшь, по крайней мере, должен. Кстати, вот ещё что! Рози ещё не звонила?
— Нет, — ответил Мартин спокойно, — А должна?
— Я думаю, скоро позвонит — ответил неизвестный в плаще.
— Но зачем?
— Узнаешь, а пока я прощаюсь. И помни, будь готов ко всему, скоро всё закончится, ты узнаешь когда. Прощай и извини за ошибку. Думаю, с Томасом всё будет в порядке.
У Мартина вдруг потемнело в глазах. Он упал, будто тонул, погружаясь на самое дно. И вскоре, мужчина проснулся, вскочил весь в холодном поту. Он дрожал и качался из стороны, в сторону, держался руками за голову и приговаривал: «Томас, всё будет хорошо».
Глава 18
Рождении мальчика с сердцем из пыли
Сквозь закрытые веки человек ощущал, как одурманивающий свет белых ламп просеиваясь сквозь сонное состояние, все больше пробуждая сознание. С каждой секундой пациент все явственнее слышал переливающиеся словно вода из одного сосуда в другой голоса людей, которые плавно повторялись эхом. Еще немного и из этого бульканья придет понимание и слова начнут складываться во фразы. И вдруг, всё исчезло, оборвалось куда-то в глубину подсознания…
***
Сегодня он кардиохирург, а завтра… вполне возможно участник экспедиции в Эквадор. И зачем Хьяльти позвонил? Его предложение выглядело заманчивым. Стоило закашляться, когда Хьяльти попросил его согласия, как тот тут же подал заявку в больницу с просьбой предоставить ему отпуск на месяц. «И теперь, меня ожидает необычная командировка», — думал про себя врач, рассматривая карту местности предстоящей экспедиции…
Внезапно, в ординаторскую ворвалась медсестра.
— Доктор Агиль! Человека
Доктор положил карту Эквадора на стол и последовал за медсестрой, и в какой-то миг почувствовал нахлынувшее беспокойство. Ведь, если окажется, что пациент на грани смерти, придётся принимать решение, которое будет не из лёгких. А последующее наблюдение за пациентом, даже в случае удачной операции, потребует его личного присутствия минимум на две недели. О какой тогда экспедиции можно мечтать?
— Насиба, кто такой, и что случилось? — спросил доктор на ходу, чуть ускорив шаг.
— Некий Хоито Амброзио. Подросток лет пятнадцати. Попал под машину. Водитель утверждает, что мальчишка сам кинулся под автомобиль. Но свидетели говорят, что человек за рулём был пьян и проехал перекрёсток на красный свет, когда Хоито переходил дорогу, — торопливо рассказывала медсестра.
— Понятно! Поглядим сейчас, — произнёс доктор и открыл дверь травматологического отделения.
Молодой парень лежал на кушетке без сознания с перевязанной головой, бледным лицом и следами крови на повязке.
— Как он? — спросил Агиль, глядя на заведующего отделением.
— Больной в коме. Состояние крайне тяжёлое. У него перелом в основании черепа с кровоизлиянием в мозг, а так же переломы с параличом нижней половины тела. Он долго не проживёт, возможно, эту ночь, — ответил дежурный врач и с изнурённым видом направился к себе в кабинет. — Агиль взглянул на медсестру.
— Есть родные мальчика? — озадаченно спросил доктор.
— Они снаружи ожидают! Доктор, готовить тесты на совместимость тканей? — произнесла медсестра.
Агиль, молча кивнул и задумчиво направился к выходу…
Проходя медленно мимо палат, он думал: как бы объяснить данную ситуацию. Как сообщить родителям, что мальчик не выживет, безнадежен. И что самое сложное, сказать то, что их парень может помочь другому человеку, пожертвовав своим органом. Но это их воля. Могут подписать разрешение на трансплантацию, а могут и нет.
У выхода из реанимации стояла женщина в слезах… такой тихий и беспросветный плач.
Доктор вышел за дверь и увидел, как маленькая девочка прижалась к матери и рыдала. Женщина же опустив голову, плакала, роняя слёзы на пол. Рассматривая вокруг людей, Агиль замер на месте и спросил: «Извините, есть родственники Хоито Амброзио?»
Родители пострадавшего тут же подбежали. Они говорили без умолку перебивая друг друга, что порой нельзя было разобрать ни слова. Голос женщины, словно электрический заряд так и пробивался в душу, расщепляя разум на маленькие кусочки жалости. Агиль не мог собраться, лишь смотрел на отца парнишки. Мужчина стоял с каской в руках, он, пожалуй, о ней и забыл, держа незамеченной. На нём был комбинезон, а лицо побледневшим и измученным. Видимо, он только пришёл. Запотевший лоб и приоткрытый рот, порывисто и резко вдыхающий воздух выдавал его недавний кросс, который видимо, был прямиком с работы в больницу. И Агиль, после пятичасовой операции был не в состоянии разговаривать. Растерянно разглядывал перед собой жестикулирующую женщину. Всё это напрягало, голова немного кружилась, и как только доктор зашёл обратно в реанимацию, тут же, воцарилась тишина… а потом, снова плач.