Апокалипсис для избранных
Шрифт:
Когда подбежала Свен, он уже знал из безумной скороговорки, как она страстно желала встречи все эти годы разлуки, как думала только о нём бессонными ночами. Как продолжает любить его и сейчас. Она, будучи женой Хьяльти, не раз порывалась поехать в Эквадор в надежде на встречу с ним, и даже наняла частного детектива, чтобы узнать адрес.
Наконец, Агиль не выдержал, повернулся и с каменным лицом закричал:
— Нет! Ты понимаешь, нет! Я ничего не слышал! И у меня семья! Как ты можешь… здесь… у тебя тоже семья! Подумай! — мужчина с ног до головы покрылся потом, но не от жары,
Агиль не хотел разрушать с таким трудом созданное спокойствие, интересную работу, преданную семью. Остановиться и дать себя догнать Свен, значило потерять все!
А женщина продолжала его преследовать. Ей уже ничего не оставалось. Она перед этим объяснилась с Хьяльти и мягкий мужчина отпустил её, как ему не было тяжело, а возможно, профессору было всё равно. Он горел лишь одной целью. И пока Свен бежала за возлюбленным, женщину её преследовала мысль: а может, он отпустил меня, поскольку никогда и не любил? Порой казалось, что Хьяльти одержим работой и желанием найти библиотеку атлантов, а все остальное для него химера, ничто.
Как только она объяснилась, Хьяльти и вправду углубился в карты, словно для него ничего не значило расставание с ней, а может он так переживал. Для Свен всё это было уже не важно. У неё была одна цель — догнать свою судьбу. Ничего, что он убегает от неё, это даже хорошо. Она его догонит изможденного, уставшего и легче будет завоевать. Она ни за что не отпустит свою судьбу! Ноги несли её вперед, словно были крыльями птицы.
И в конце концов Агиль не выдержал и остановился, а может в его остановили какие-то душевные тормоза. Судьба решила: хватит испытывать судьбу!
Его остановил окрик:
— Обернись, твой сын отстал, он сейчас плачет там, один, ему страшно, неужели ты так жесток!
— Мой сын? — Агиль остановился.
— Я отказалась делать аборт, помнишь, как ты меня уговаривал, — задыхаясь от долгой пробежки, говорила женщина, — неужели ты хочешь продолжить ту кошмарную операцию сейчас.
Хирург молча простоял около минуты…
— Ну что молчишь как чурбан? — всхлипнула Свен, — ты и вправду больше не желаешь меня?
Агиль, жалостливо взглянул на рыдающую и обнял.
— Пойдём, — сказал доктор и за руку повёл женщину обратно, — это мой сын?
— Да…
Агиль продолжал бороться с собой, он демонстративно холодно посмотрел на ребёнка и произнёс:
— Я очень скучал дружище.
— А я тебя не знаю дяденька! — ответил мальчик, — мой друг Скользкая Тень.
Агиль сдался.
— Теперь, и я буду твоим другом — сказал доктор, думая о том, как мальчик примет известие, что он, а не Хьяльти его кровный отец.
Потом они втроем с ничего не понимающим мальчиком, держась за руки, бросились бежать обратно. И им казалось, что нет счастливей людей на свете. Вот так оно приходит счастье, внезапно, как молния настигает человека. И главное не умереть
2
Хьяльти трясло в лихорадке. Неужели он все-таки заболел малярией и теперь бредит. Только что его доктор вернул к жизни от какой-то странной сонной болезни.
После кошмарного признания жены и разрыва с ней побежал к реке, а там искусали комары. Как же он так мог?!
Нужно что-то делать! Мечта всей его жизни! Разве личное должно стоять над общественным? Да и ответственность за людей? Неужели он умрет? Нужно, нужно, нужно что-то делать!
Дрожащей рукой отдернул марлю над входом в их временное убежище, маленькую уютную пещерку.
Археолог прямо свалился на каменный пол, едва сделав два шага.
Мелисса и Линда бросились к нему и помогли лечь поудобней. Линда быстро заставила Хьяльти проглотить таблетку хины и дала запить горячим чаем, холодной, или кипяченой воды не оказалось под боком…
Испуганные женщины просидели с больным до утра, попеременно дежуря.
— Кажется температура понизилась, — произнесла Мелисса, трогая лоб отца, — а вдруг кризис прошел? — посмотрела на Линду.
— Ну, дай то боже, — ответила радистка.
Женщинам отнюдь не улыбалась мысль вдвоем остаться в дикой местности. Ни-Зги куда-то, как обычно, по ночам, пропал. С Плинтона защитник, как с кролика.
Остальные отсутствовали, поскольку Скользкая Тень разнообразил существование людей в горах и сельве ночной охотой на каких-то таинственных зверьков. Большинство группы последовало за ним.
Из бреда Хьяльти Мелисса и Линда узнали все подробности его ссоры со Свен. И узнали много раз, поскольку губы в бреду повторяли ни единожды одни и те же фразы. Пусть и внешне археолог успокоился, но дикая судорога сна продолжала бушевать в сознании и он еще раз, на этот раз в бреду пережил сцену расставания с женой.
— Свен, что с тобой? Чем ты так взволнованна? Видимо после сонной болезни ты всё ещё не отошла.
А мысли археолога раздирали сомнения:
«Почему она так пристально смотрела вслед доктору, который скрылся за деревьями? Конечно, она с ним была знакома, так как он хороший друг археолога, и они однажды даже участвовали в одной из конференций.
— Милый, я этой болезнью страдаю довольно долго, — ответила жена.
— Не понял? — с толикой страха, спросил археолог.
— Прости, если я проживаю в этих лесах последние свои дни, то хотела бы их провести с любимым мне человеком. — правда когда-то должна была раскрыться, и женщина не хотела терять шанс, побыть с любимым.
— Жена, что ты говоришь?! Какой любимый, какие последние дни? Ты бредешь?
Свен была на пределе, она выплеснула все, что накопилось на душе, не думая о последствиях.
— Я тогда работала шлюхой в районе Красных Фонарей! Ты женился на проститутке! Доволен? Теперь отпускаешь? — а на пороге Свен оглянулась и послала новую ядовитую стрелу в сердце мужа.
Слышишь. Йодис сын Агиля!
Потом вернулась, дернула сына за руку и поволокла к выходу, повторяя на ходу, как заклинание: «Агиль, Агиль, Агиль!»