Апокалипсис every day
Шрифт:
— Боги?
— Какие, на хрен, боги! Начальство наше, мать ихнюю через пень в колодец дышлом, бляди кургузые. Расссияне, панимашь!..
Последние слова Вася как будто выплюнул.
— Не сердись, Вася, — миролюбиво попросил Фридрих. — Ну их всех.
Вася хмыкнул и почесал в затылке.
— В жопу, — дополнил он и улыбнулся. — Давай я тебе лучше анекдоты буду рассказывать. Наши, медицинские. Ты в своей неметчине такие вряд ли слышал.
И Вася начал рассказывать анекдоты.
— Ну, приходит первокурсник на занятия по анатомии, на вскрытие трупов. Ну, старший курс ему
— О! — меланхолично заметил Фридрих. — Гурман, однако.
Воодушевлённый Вася продолжил:
— Ну, профессор на занятиях по анатомии говорит студентам, что врач должен быть не брезгливым. Ну, суёт трупу палец в задницу и облизывает его. Ну, один студент решается и повторяет. Тогда профессор говорит, что врач должен быть не только не брезгливым, но и наблюдательным. Я, говорит профессор, в зад совал этот палец, а облизывал вот этот!
— Голова, — меланхолично заметил Фридрих. — Молодец, однако.
Вася разошёлся.
— Ну, приходит студентка сдавать зачёт. Преподаватель ей: берите билет! Она: кайф! Он ей: будете готовиться? Она: кайф! Он ей: а вы какое-нибудь другое слово знаете? Она: секс! Он ей: а что это такое? Она: кайф! Он ей: скажите, девушка, в вас есть хоть что-то положительное? Она: как же, как же, реакция Вассермана!
И зашёлся в хохоте.
— Вассерман? — меланхолично переспросил Фридрих. — Это проба на сифилис?
— Ага! — жизнерадостно ответил Вася. — А ты чего не смеёшься?
— А разве это — смешно? — задумчиво спросил Фридрих.
Вася недоумённо выпучил глаза.
— Ну, ты даёшь! Наверно, выпил мало.
Однако Вася оказался в корне не прав. Спирт кончился.
— Пойду ещё принесу, — сказал санитар, тяжело поднялся и пошёл в морг.
Однако, едва он свернул за угол, как оттуда раздался чей-то рассерженный голос. Ему, столь же сварливо и громко, ответил голос Васи. Потом голоса утихли, а из-за угла появился санитар. Быстрым шагом подошёл к гостю, почесал нос, сказал взволнованно:
— Тут это, того, труп привезли, принять надо.
— Принимай, — вяло отозвался Фридрих. — Я тут посижу, хорошо?
— Хорошо — хорошо! — с готовностью сказал Вася. — Конечно, сиди. Ну, я пошёл?
Фридрих махнул рукой, отпуская, и санитар с топотом убежал за угол. В морг.
Неспешно текли минуты. Тишина. Только еле-еле, на самом пределе слышимости, потрескивает огонёк в керосиновой лампе. Фридрих сидит на стволе дерева без коры, ноги его едва не касаются пустых медицинских подносов из-под ножей патологоанатома. Хмель от спирта потяжелел. В горле першило. Протянул руку, взял банку, попил воды.
Положил руки на колени, голову на руки, смотрел в никуда.
— Какая странная страна Россия, — думал Фридрих. — Какие странные в ней живут люди. И как странно всё, что происходит со мной. А что, собственно говоря, со мной происходит?
Немецкая пунктуальность проснулась и взяла дело в свои руки.
— Во-первых, — рассудил
В подтверждение этих слов из тела Фридриха выплыл его призрачный двойник, развернулся и сел на ствол дерева напротив. В той же позе. Фридрих не удержался и помахал ему рукой. Двойник ответил тем же жестом. Ингер удовлетворённо улыбнулся, вернулся в прежнюю позу и стал думать дальше.
— Во-вторых, изменилось моё поведение. Если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду пить спирт в компании с санитаром морга для того, чтобы отметить факт погребения неопознанных трупов в братской могиле, причём мне бы сказали, что эти трупы буду разгружать я сам, а тем более вручную, за руки и ноги, я бы ответил, что мой собеседник сошёл с ума. Разве представитель правления банка способен на такие поступки?
Фридрих вопросительно посмотрел на своего призрачного двойника.
Двойник поднял голову, посмотрел на Фридриха и пожал плечами.
— Понятно, — подумал Фридрих. — А не может ли быть так, что я попросту подвергся влиянию окружающих? И под их влиянием просто-напросто сошёл с ума?
Почесал нос жестом санитара. Двойник поднял голову и повертел пальцем у виска.
— Да, — решительно подумал Фридрих. — Алкоголизм. Допился банкир до белой горячки.
Возле призрачного двойника возникли два психических санитара кавказской национальности. Один из них, у которого была только половина головы, потрогал лоб призрака, повернулся к напарнику и замахал руками:
— Слушай, да! Белый-белый и совсем горячий, да!
На двойнике немца оказалась длинная рубашка, рукава которой санитары тут же принялись завязывать на его спине. Двойник вытянулся, изменился лицом — и умер. Санитары исчезли. Появился Вася из морга, отрезал у дубля Фридриха ногу, насадил её на вертел и принялся жадно пожирать прямо сырой. Сожрав половину, вторую половину протянул немцу.
— Держи, братан, мы люди честные. Ты чё? Это же Ролекс, Ролекс!
Собственная полусъеденная пятка ткнулась прямо в губы Фридриху. Ужаснувшись этому чудовищному предложению самоедства, Фридрих принялся отчаянно отбиваться от засовываемого в рот мяса. И очнулся.
Он сидел на стволе дерева где-то на улице и шевелил руками в воздухе прямо перед своим лицом. Луна, сиявшая в просвете между тучами, бросала на землю свой таинственный свет, отчего все предметы принимали какие-то фантасмагорические формы.
— Где я? — ошарашенно спросил немец.
Потом потрогал руками голову и задал новый вопрос:
— Кто я?
Не получив ответа, поднялся, посмотрел по сторонам. В одной стороне ему показался выход. Туда он и направился, перемещаясь вдоль стены и опираясь на неё для надёжности руками. Дошёл до угла, свернул за угол. На лицо упали первые капли дождя. А прямо перед ним возникли широкие каменные ступени. Сверху на них падал конус света от пронзительной жёлтой лампочки накаливания под древней тарелкой, жестяным колпаком от дождя, он же примитивный рефлектор-отражатель. Колпак-отражатель слегка покачивался, отчего в невнятный шорох начинающегося дождя вплетался тягучий ржавый скрип, а освещённое пространство под ним раскачивалось из стороны в сторону, как ноги повешенного.