Апокалипсис every day
Шрифт:
Кажется, он узнаёт это место…
38
Ещё перед входом в зал со столами для трупов Фридриху послышались некие странные звуки, ассоциирующиеся никак не с местом упокоения усопших. А скорее — с кораблём секса из фильма «Калигула». Настолько сладострастны и томны были стоны прерывистого дыхания, доносившиеся до его ушей из-за закрытых дверей.
— Наверно, мой пьяный сон продолжается, — сказал сам себе Фридрих.
И тихо, чтобы не скрипнуть, отворил
Ввиду сегодняшней очистки ледника морга пусты были все лежаки для трупов, кроме одного. Нет, двух. На одном санитар Вася осуществлял половой акт с каким-то лицом женского пола. Что можно было увидеть из отвисших по бокам грудей с широкими тёмными сосками. А также женского платья, небрежно брошенного на соседний лежак. На этом же лежаке валялся скомканный халат санитара, а на другом конце этого же лежака имела место быть отрезанная голова девушки. Длинные ресницы, накрашенные губы, химическая завивка…
Фридрих успокоительно покачал головой и кивнул сам себе. Теперь ему стало понятно, почему голое тело под санитаром показалось ему ненормально коротким. Просто оно было без головы. И, кстати, руки вниз с лежака живая женщина так бы не свешивала.
Постойте?..
Глаза Фридриха сделали попытку вылезти из орбит, нижняя челюсть опустилась, тело немного наклонилось вперёд, а в горле начался процесс беспрерывного икания, регулярно сотрясавшего ослабленный спиртом организм иностранца.
Вытаращенные глаза Ингера зашарили по пространству морга. Замечая то, что было упущено зрением при первом взгляде. А именно: большое ведро с тряпкой на боку, издающее запах какой-то горячей медицинской жидкости. А также металлическая стойка с большой резиновой кружкой Эсмарха, в просторечии именуемой клизмой или клистиром. Длинный резиновый шланг с белым пластмассовым наконечником свисал почти до пола и слегка раскачивался в такт страстным сексуальным движениям санитара.
Санитар Вася, накушавшись медицинского спирта, совокуплялся с трупом.
Достойное завершение оргии в морге.
На десятое или двадцатое икание немца Вася добился оргазма, замычал и затих.
Потом поднялся с мёртвой, почесал впалый тощий живот, снял с обвисшего члена презерватив и кинул его на соседний лежак. Прямо на скомканную одежду. Слез с трупа, похлопал безголовое тело по животу и бодро произнёс:
— Хорошо-то как, Маша! Я не Маша! А всё равно — хорошо!!
Повернулся и увидел оцепеневшего немца.
— А! — сказал Вася тем же тоном. — Проснулся, наконец.
Похлопал себя по телу, повертел головой во все стороны, поднял вверх палец:
— Сейчас всё будет правильно!
Окунул палец в ведро с горячей жидкостью, хмыкнул, произнёс звук «А!», махнул рукой, окунул в ведро большую тряпку, вынул её и постелил на тело покойной. Затем снял с крюка кружку Эсмарха, зачерпнул ею из ведра, повесил на место, а наконечник резинового шланга небрежно сунул
— Сейчас, — сказал Вася. — Сейчас согреется.
Полез под свой халат и вытащил из-под него большую связку презервативов, ласково именуемую в народе «патронташ». Оторвал один, протянул немцу.
— Зачем? — глупо спросил Фридрих.
Вася вытаращил глаза.
— А ты что, не будешь, что ли? Ты что? Ты же здоровый мужик! Любовь — это радость!
— Любовь? — сглотнул Фридрих тихим словом, поглядев на труп.
— Любовь, секс, трах, — как хошь назови. А не хошь говорить — спой!
Голый санитар всплеснул руками, перебрал босыми ногами по каменному полу, то есть, станцевал, в своём понимании танца, и заголосил дурным голосом:
— «Моя милая в гробу, я подкрался и… люблю«…Опа!
Остановился, нагнулся поближе, интимно потыкал пальцем в грудь немца.
— И ващще! Как попы говорят? Бог есть любовь! Значит, любовь есть Бог. Так в божественных книгах прописано. Понял, да?
Фридрих сглотнул невесть откуда взявшийся в горле комок, ответил слабо:
— Вы предлагаете мне секс с трупом?
— Слушай, не дури! Кому какое дело до того, каким образом человек достигает оргазма? Тебе будет — хорошо, а ей уже всё равно. И ващще! Ты мясо с трупа ел?
— Ел, — убитым голосом сознался Фридрих.
— Ну вот! — торжественно заявил Вася. — Потрахаешься в своё удовольствие, а потом и шашлычка сварганим! Шашлычок «Любительский», из свежеотлюбленной любимой. Мясцо парное, час назад как трамваем задавило. Я потом так зашью, что никто и не подумает. Всё равно шрамы от вскрытия остаются. А спирт, кстати, ещё есть.
И покровительственно сунул немцу презерватив, прямо в руки.
— Держи! Без этого нельзя. Потому как трупный яд, всё-таки.
Фридрих почувствовал приступ тошноты. Не исключено, что придётся ещё раз кричать съеденным. Чего не хотелось. Пришлось пускаться на хитрости.
— Я плохо чувствовать себя, — ломаным языком сказал он.
— В смысле? — не понял Вася.
— Оказаться, я плохо переносить много спирт, — честно ответил Фридрих.
— А! — задумчиво промолвил санитар. — Ну, это может быть. На спирт тоже тренировка нужна. Значит, не будешь, говоришь? Ну а я ещё разок тогда. Подожду немного, как согреется, да ещё палочку кину. Пятую…
— Что есть кинуть палку? — заинтересованно спросил Фридрих, уверившись в том, что угроза совокупляться с трупом, да ещё, оказывается, переполненным до самых краёв вагины трупным ядом, его миновала.
— Как — что? — удивился Вася. — Кинуть палку, потрахаться, вдуть, зафердолупенить по самые помидоры, отодрать мочалку, факнуть, дать покурить, если в рот, ну, бабу поиметь, в смысле. А ты чего таких простых вещей не знаешь?
Посмотрел вбок. Хлопнул себя по лбу.
— Блин! Ты же немец! Совсем забыл.