Апокалипсис "Фунги"
Шрифт:
Вход в тоннели начинался у следующего здания. Мне больше всего хотелось удостовериться что с Камилой все хорошо. Мы подошли к дверям. Они были закрыты изнутри. Я постучал. Дверь немного приоткрылась и оттуда выглянула знакомая физиономия Роди.
– Серега, здорова. Где зомби?
– Спросил он шепотом.
– Все еще бегают, сидите пока. Я жену свою ищу, Камилу, она здесь?
– Не знаю. Здесь народу полно, как в автобусе в час пик, плотно очень. Заходи если хочешь.
– Конечно, хочу.
Мы зашли с Андреем в темное помещение, слегка подсвечиваемое тусклыми лампочками. Запах стоял здесь ужасный.
– Покричи,
– Камила! Камила!
– голос утонул в переполненном помещении.
Я двинулся дальше, периодически выкрикивая имя жены.
– Она здесь!
– Крикнули мне в ответ.
– Она тебя не слышит.
Я двинулся на голос как ледокол сквозь арктические льды. Народ расступился и я увидел свою жену. Она отстраненно смотрела в сторону, так было, когда она не одевала слуховой аппарат. Я подошел и взял ее за руку. Камила от неожиданности вздрогнула, на мгновение глядела на меня немигающим взглядом, а потом вскрикнула и бросилась на шею. Подросший живот не давал ей прижаться ко мне как следует. Она плакала и смеялась, а я думал, что романтичнее места для встречи и не придумать.
– Я аппарат второпях, дома забыла. Чувствую себя без него, как неполноценная. Как ты?
– Она округлила глаза, когда разглядела на моей груди повязку из грязных бинтов.
– Ты ранен?
Я махнул рукой, показывая ей, что пустяк.
– Царапина. До родов заживет.
Она смотрела на мои губы, как раньше, когда мы только познакомились.
– Ты вернулся?
– Спросила она с надеждой в голосе.
– Не совсем. Надо всех зомби пострелять.
– Я четко проговаривал слова.
– Мне надо идти. До вечера.
Я поцеловал ее в губы, пощупал за попу, и пошел на выход, время от времени оборачиваясь, чтобы помахать. Камила махала одной рукой в ответ, а второй вытирала слезы. Внукам рассказывать буду где мы с их бабкой встречались.
Первые отряды втянулись на 'Элеватор' когда мы с Андреем вышли наружу из душного помещения. Работа пошла скорее. Вояки разбили территорию на сектора и принялись ее методично зачищать.
На душе у меня стало легко, оттого, что с Камилой все в порядке. Я словно отдохнул душой и телом. Мозг работал как часы, а в руках было столько силы, что я разрубал зомби пополам. К сумеркам, по сто раз проверив все закоулки, коих на 'Элеваторе' было не меряно, работа была закончена.
Старостин построил всех, и через дезинфектор распустил по домам, до утра. Это было что-то вроде увольнения.
Мы с Андреем дошли до нашей общаги. Вначале мы проверили Марата. Он сидел , прислонившись к стене. Завидев нас он открыл глаза. Свет блеснул в его глазах, и на мгновение мне показалось, что он холодный.
– Хреново мне мужики, тошнит. Помогите до туалета добраться.
Мы схватили товарища и подтянули его к унитазу. По телу Марата прокатилась волна и его вырвало. Его рвало еще несколько раз, затем были одни холостые сокращения.
– Несите назад.
– Ты как?
– Спросил я.
– Я пока еще Марат, которому херово с твоего яда.
– Покажи глаза.
– Попросил я его.
Марат нарочно растопырил веки. Внешне, никаких изменений не произошло. Хотелось верить, что химиотерапия не только отсрочила, но и ликвидировала заражение.
– Давай, Марат, мы тебя отведем в БМП и закроем в ней до утра. Людям писать тоже надо. Мы пока командованию ничего не говорили, вдруг они не станут ждать.
– Ведите, сам я не дойду.
Камила ждала меня. Я попросил ее помочь мне в душе, потому что не хотел мочить рану. А после душа, мы долго не могли разжать свои объятья. Я терпел, когда получалось задеть рану, потому что держать Камилу в руках было намного приятнее и ценнее.
В один прекрасный момент, я заметил как живот у Камилы встопорщился, словно кто-то изнутри ткнул в него пальцем. Камила заметила мой удивленный взгляд.
– Толкается, уже давно.
– Офигеть!
– Я приложил ладонь к животу и тут же получил удар.
– Дерется. Пацан, наверно. Егорка.
– Ни за что.
– Хорошее имя.
– Нет.
– А тебе какое нравится?
– Петр.
– В честь деда?
– Да, он мне очень помогал, и я решила, что обязательно назову сына его именем.
– Ну и ладно, пусть будет Петр. А когда будет хулиганить, я буду звать его Егоркой.
– Идет.
Я поцеловал Камилу и ей на руку с моей груди упал полумесяц. Осколок ранивший меня повредил талисман, срубив нижнюю часть полумесяца. Камила взяла его в руку.
– Это от него?
– Она показала на рану.
– Да, осколком срезало.
– Помог все-таки.
– Еще как помог. Егорка вырастет, ему передам.
– Петя.
– Точно. Петя. А может еще и Егорка будет.
Камила ткнула меня в бок, а я чмокнул ее в лоб.
Эпилог.
Теплый и влажный ветер, предвестник скорой весны раздул полы куртки. Напарник приложил электрод к железной заплатке, закрывающей дыру от прямого попадания бронебойного снаряда. Засверкала фиолетовая дуга. Я отвернулся в сторону и увидел, как Камила катит коляску с Сашенькой. Да, несмотря на ожидание того, что у нас непременно родится мальчик, у нас родилась девочка. Чтобы хоть как-то компенсировать надежды, мы назвали ее таким универсальным именем.
Но девочкой она была на сто процентов, с тонкими чертами лица и карими глазами, унаследованными от матери, но моим разрезом глаз. Она так мило распахивала свои большие глазищи, что ни у кого сомнения не вызывало ее девичье происхождение. Камила, начитавшись книг по воспитанию детей, выработала свою программу. В ней было несколько обязательных, и несколько не обязательных пунктов. Прогулка на свежем воздухе с посещением отца относилась к обязательным.
После разгрома 'Армии возрождения' прошло полгода. Бронепоезд удалось отбить на границе Панюшкиных территорий. Руководство армии бежало, а мы получили в качестве трофея сильно потрепанный бронепоезд. Его отбуксировали домой и занялись восстановлением и усовершенствованием. Идея мобильной крепости пришлась Терентию по душе. Он решил использовать бронепоезд в качестве Ковчега: нести в мир модель 'Элеватора'. По его словам, дальше на 'Элеваторе' ему находиться не имело смысла. Работа налажена до автоматизма, угроз, в ближайшем будущем, не просматривается. Построить где-то второй 'Элеватор' было идеей правильной и необходимой. Мир катился в первобытную дикость семимильными шагами, и только наш 'Элеватор' выглядел на этом фоне островком цивилизованности и благополучия.