Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов
Шрифт:
— Добро пожаловать в «Беннетманию», — произнес бодрый молодой человек с ухоженной до боли модной прической. Он представлял одно из нескольких «книжно-телевизионных реалити-шоу», которые спешно вставлялись в сетку вещания, дабы потрафить самым последним бзикам публики. — …А команда экспертов у нас в студии будет наготове для оперативного анализа разворачивающейся в книге драмы, как только та начнется. Доктор Надоббинс, наш штатный псевдопсихолог, подчеркнет чертовски очевидные моменты движения домочадцев Беннета, а наши постоянные эксперты выскажут свои мнения и советы касательно того, кого следует голосованием
Я стояла и смотрела в какой-то оцепенелой завороженности, и тут заиграла бойкая мелодия и раздражающе бодрый закадровый голос начал сопровождать «художественные впечатления» от семьи.
— Мистер Беннет — отец семейства, и когда не костерит своих младших дочерей за глупость или не дразнит жену, больше всего любит сидеть у себя в кабинете и заниматься делами. Его жена, миссис Беннет, у которой брат в торговле, убеждена, что ее дочери должны выйти замуж. Эта старая крольчиха очень нервная, подвержена приступам паники и не умеет вести себя в обществе, поэтому следите за ней внимательно — вас ждут отменные фейерверки.
Картинка сменилась портретом сестер, над которыми по очереди появлялись имена, а закадровый голос описывал их.
— Ни одна из дочерей не унаследует Лонгборн из-за отсутствия наследника, а явный недостаток сколь-нибудь подходящих мужчин в Меритоне делает проблему потенциальных мужей главной заботой. Соблазнительная волоокая Джейн двадцати двух лет — украшение семьи вкупе с добрым характером. Но если Бингли взглянет на другую женщину — остерегайтесь взрыва! Следующая по возрасту — мозг дома и любимица мистера Беннета Лиззи, ей двадцать. Своевольная, ловкая и острая на язык, она определенно стоит того, чтобы за ней наблюдать. Не обращайте внимания на внешность, следите за подтекстом! Третья по старшинству — Мэри, любит читать и критиковать остальных. Она скучная и непривлекательная, и мы не думаем, что она продержится долго. Китти и Лидия — две младшие из Беннетов и самые глупые и легковозбудимые из всех, особенно если в поле зрения появляется мундир или хотя бы намек на партию. Импульсивные и неуправляемые, эти двое привлекут всеобщие взоры!
Музыка закончилась, и противный ведущий вернулся на экран.
— Ну вот. Семь Беннетов, один дом, три ковра, одно задание, одно выселение. Букмекеры уже принимают ставки на то, кто вылетит. Включайтесь завтра с вашей книгой в руках, чтобы прочесть первое задание домочадцам, как оно есть, и присоединяйтесь к нам в программе «Беннеты — прямой эфир»!
Я выключила телевизор и пошла обратно в Книго-проектную лабораторию. Все сомнения относительно мудрости моих действий рассосались начисто.
К шести вечера «Остин-ровер» был готов к отправлению. Хотя места там хватало на двенадцать человек, экипаж состоял только из четверых: меня, доктора Дрянквист и двух техников, чьей единственной задачей было мониторить системы и собирать данные. Перед стартом я позвонила Лондэну и сказала, что вернусь к ночи. Я не видела никаких проблем. В конце концов, я гарцевала по Книгомирью без малого двадцать лет и повидала уже почти все его возможные ужасы. Внутри литературы я чувствовала себя так же уверенно и безопасно, как на суиндонской улице. Явлюсь в Совет жанров, разоблачу самозванку Четверг-1–4, приведу все
Джон Генри Голиаф пришел проводить нас, и мы все пожали друг другу руки, а потом дверь закрылась и запечаталась с герметичным шипением. Доктор и два техника были слишком заняты, чтобы переживать насчет рисков, зато я с успехом занималась этим, но старалась не подавать виду. После получасового обратного отсчета Дрянквист запустила главные реакторы, сняла ручной тормоз, дважды позвонила в колокольчик и активировала гравитационные двигатели.
И с ощущением легкого покалывания мы очутились в совершенно другом месте.
Глава 33
Совершенно другое место
Общее мнение в основном сходится в том, что Книгомирье — всего лишь часть куда более обширной Книговселенной, но каковы ее истинные размеры и какой процент ее невидим, является предметом горячих дебатов среди книгологов. Фундаментальные законы Книговселенной также спорны. Одни утверждают, что Книговселенная постоянно расширяется с написанием новых книг, другие же убедительно отстаивают «постоянство» Книговселенной, где идеи претерпевают неустанную переработку. Третья фракция, называющая себя «упрощенцами», заявляет, что все повествование управляется одним-единственным фундаментальным законом: если оно работает, то работает.
Темнота рассеялась, словно утренний туман, и оказалось, что мы парим над шиферно-серым морем с пустым горизонтом во всех направлениях. Небо вторило цветом морю и простиралось от края до края, тяжелое и наводящее уныние, словно одеяло. Легкий бриз сдувал клочья пены с верхушек волн, а в тридцати футах под нами пыхтел старый клепаный пароход. Судно лениво пробиралось по волнам, из трубы тянулся длинный хвост черного дыма, а за кормой пенился кремовый след, по мере того как корабль поднимался и опускался на волнах.
— Это «Оберон», — сказала я, вытягивая шею в надежде разглядеть капитана Карвера в рубке.
Видно было плохо, поэтому я попросила Дрянквист подобраться ближе и попробовать посадить «ровер» на ахтердек, чтобы сойти на борт. Она мастерски завела автобус за рубку и аккуратно опустила его на палубу, зловеще скрипнувшую под его весом. Дверь автобуса с шипением отошла, и внутрь ворвался сильный порыв соленого воздуха, смешанного с угольным дымом. Сквозь палубу чувствовалось ритмичное постукивание двигателя и дыхание океана. Я взяла сумку и ступила из «ровера» наружу, но, не сделав и трех шагов, поняла, что все совсем не так. Этот корабль не был «Обероном», и, коли на то пошло, эта книга определенно не была «Темной и бурной ночью».
— Итак, у нас проблема, — сказала я, поворачиваясь обратно к «роверу»…
И обнаружила стоящую в дверях доктора Дрянквист с пистолетом в руке и улыбкой на губах.
— Ни хрена себе, — выдохнула я, не в силах выразиться более развернуто с учетом внезапно изменившихся обстоятельств.
— Воистину, — отозвалась доктор Дрянквист. — Мы пятнадцать лет ждали этого момента.
— До сих пор терпение казалось мне добродетелью, — пробормотала я, — а не тайным оружием мстителей.