Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
— Сколько можно, Афанасьев?
Суровые глаза Марии Семеновны сверлят, как дрелью. Я промямлил что-то невнятное, опустил взгляд в пол. В наушниках продолжало рычать, реветь, бубухала динамичная музыка. Я судорожно прикоснулся пальцем к основанию дужки, образовалась звенящая тишина, которую прорезал голос Марии Семеновны:
— Афанасьев, ты же будущий юрист, а тратишь время на черт знает что! Делаешь все спустя рукава. Ты хоть что-то за время работы здесь сделал нормально?
Я промолчал, спорить было бессмысленно. Так уж сложилось, что даже пустяковые задания —
— Я буду стараться, Мария Семеновна, — пролепетал я и робко поднял взгляд.
Только сейчас заметил, что за сценой наблюдают Лидочка и Жорик. Лида смотрит сочувствующе, за стеклом ее киберочков, что в виде сплошной, узкой полосы, влажно блестят карие глаза. Я даже на миг забыл о Семеновне, залюбовался девушкой: разделенная надвое челка открывает высокий лоб, на плечи падают темные локоны, фигурка с идеальными пропорциями, будто работали лучшие дизайнеры трехмерного моделирования. На Жорика бросил взгляд и отвернулся: хихикает, сволочь, что еще можно ожидать от этого, лохматого, как сенбернар.
— Ты всякий раз говоришь, что будешь стараться, — сказала Мария Семеновна уже спокойнее и кивнула на очки в моих пальцах. — Степан, прекращай тратить время на чепуху, ты уже не маленький, тебе надо опыта набираться, сколько осталось учиться? Год, два?
— Три, — буркнул я.
— Тем не менее. Я тебе не мама и не папа, я твой работодатель, и это мое последнее предупреждение. Нужно жить реальной жизнью, а не придуманной, — отчеканила она, снова кивнув на мой девайс.
— Ладно, — продолжила она уже будничным тоном, — подойдите с Жориком к Лиде, у нее комплекты документов для заказчиков, она распределит, кому куда ехать.
В метро спускались вместе с Жориком. Он встал на эскалаторе на ступень ниже меня и усмехнулся моему удрученному виду.
— Не надоело получать нагоняи от Семеновны? — спросил он, весело хмыкнув.
— Да мне вообще все надоело, — ответил я зло, чувствуя, как внутри нарастает раздражение, — надоело быть на побегушках. Как тут наберешься опыта, бегая по метро и развозя бумажки?
Жорик хмыкнул, поинтересовался:
— Так чего торчишь тогда тут? Поищи что-нибудь подходящее, где не надо бегать по метро.
Я вздохнул, развел руками.
— Мне нужен опыт работы в юриспруденции.
— Ну и нашел бы работу более подходящую.
Я снова вздохнул, отвел глаза.
— Честно говоря, не уверен, что справлюсь, я с этой-то не особо… сам видишь. Что уж говорить о чем-то более серьезном. Покручусь курьером, понаблюдаю за нашими юристами… потом видно будет.
Жорик снова хмыкнул.
— Пока не попробуешь, не узнаешь.
— Да и удобно совмещать с учебой, — будто оправдывался я, — работа пару раз в неделю по несколько часов в день…
Эскалатор доставил нас вниз, я неловко шагнул вслед за Жорой на твердую, непоколебимую
Я втиснулся в вагон, следом придавило, прижало, вагон переполнен. Двери сдвинулись, и под бубнящий голос, объявляющий следующую станцию, поезд тронулся, начал набирать скорость. Меня вжало инерцией в кого-то сзади, раздалось недоброе ворчание. Плевать! Что я могу поделать в такой давке, где даже ухватиться не за что?
Где-то в другом конце вагона, поверх голов, проглядывают несколько виртуальных маячков, кто-то с киберочками. Почти у всех злые смайлики, только у одного игровой значок — режется в файтинг. Виртуоз, раз играет в таком месте. Нужно очень хорошо себя контролировать, чтобы не дергать рефлекторно руками и ногами в реальности. Я сам долго бился над этим…
Я покрутил головой, попробовал двинуть плечами, на что толпа отозвалась недовольным ропотом. Плюнув на все, расслабился и послал геймеру предложение сразиться.
Толпа вокруг исчезла, сменившись развалинами восточного храма. Справа, по дороге, выложенной булыжниками, идут монахи в желтых одеяниях. Над головой сквозь разрывы в тучах проглядывает мрачное солнце, завывает ветер. Под ногами истерзанная временем булыжная поверхность, в щелях перемещается под порывами ветра каменная крошка. Я посмотрел на противника — крепкий, поджарый боец с азиатским лицом. Из тени, бросаемой широкими полами остроконечной шляпы, сверкают холодные глаза. На плечи накинута безрукавка, подпоясанная брутальным ремнем из широких пластин. Свободные штанины стянуты на голенищах бинтами.
Зазвучала зовущая в бой музыка, мое сердце встрепенулось в ожидании схватки. Давненько я не резался в «Мортал комбат». На периферии зрения пошел отсчет, мелькнуло красным «Fight», и мы ринулись друг на друга, нанося удары и уклоняясь. Внутри меня нарастал боевой азарт, я бил зло, отрывисто, но противник попался умелый — уклонялся, ставил блоки, контратаковал. Мы кружили в жестоком и красивом танце, нанося страшные удары, от которых в реальности человека расплескало бы, как от столкновения с «КамАЗом». Он подпрыгнул и обрушил сверху удар ногой, я уклонился, почувствовал толчок тугой струи воздуха. Там, где я стоял, будто бы взорвалась динамитная шашка, брызнуло каменной крошкой и по плитам зазмеилась трещина. Тут же я сконцентрировал энергию в кулаках, нанес удар. Противника отшвырнуло, в одно движение я оказался рядом с ним, ударил ногой, перегруппировался для комбо…
— Молодой человек, — услышал я чей-то скрипучий и недовольный голос, — не наваливайтесь так.
Но передо мной противник, другого шанса провести серию не будет…
— Молодой человек, я вам говорю…
Мелькнуло, я почувствовал удар, земля и небо несколько раз поменялись местами.
Черт возьми. Злость внутри вспыхнула, как ядерный взрыв, на висках запульсировали желваки. Одним махом я свернул виртуал и вновь увидел вокруг внутренности вагона метро и стиснувшую меня толпу. И снова где-то сзади раздраженный и наглый голос: