Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
Я смотрел на него с недоверием, не прикалывается ли, но он выглядел, как всегда, серьезным, только глазки что-то бегают.
— Значит, — перепросил я, — переселение душ существует?
— Как бы существует, — огрызнулся он, — мы зарегистрировали только феномен, которому нет пока научного объяснения. В общем, есть нечто вроде Суперорганизма, в котором круговоротятся эти души. Так что, если тебя, к примеру, подключить к нему по нашим открытым каналам связи, то сможешь попутешествовать по душам и увидеть, в самом ли
Я возмутился:
— Не пори хрень! Уж евреев точно не было.
— Откуда знаешь?
— А вот чуйствую!
Он посмотрел с великим интересом.
— Как же мне хочется дать тебе нырнуть…
Я спросил с недоверием:
— А что, это дорого?
Он поморщился.
— Наверняка будут ломить, как за полет туристом в космос. Мы против коммерциализации, но деньги на проекты откуда-то нужно брать… Но это уже дело наших руководителей. Им хоть и противно, но сделают и коммерческое ответвление. А пока… в самом деле… почему бы?..
Я смотрел настороженно, но сердце начало колотиться чаще.
— Ты че, правда?
— А почему нет? — ответил он вопросом на вопрос. — Завтра презентация, официальное открытие, посторонним уж точно вход запретят, и каждый нырок будет задокументирован, и любой ныряльщик должен будет приносить либо ценную информацию, либо большие деньги. А сегодня можно и гульнуть за государственный счет! Так что давай, дружище, если готов…
— Готов, — отрезал я твердо. — Я готов на все, чтобы доказать, что мы были ариями!
Он посмотрел на меня по-дружески, но все-таки так, что я готов прибить за такие милые взгляды.
— А ты знаешь, — произнес он задумчиво, — из тех, кто вспомнил себя в прошлой жизни, семь тысяч были Александрами Великими, восемь тысяч пятьсот — Наполеонами, пять тысяч двести — Аттилами, шесть тысяч сто двадцать — Вильгельмом Завоевателем, масса народу была королями Англии, Франции, Нидерландов… но ни нашлось ни одного, кто был бы конюхом!
Я сердито оскалил зубы.
— Старо…
— А ты возрази, — сказал он. — Интересный такой феномен!
Я сказал яростно:
— Все равно, мы — славяне, самая древняя и мудрая раса! И нас все боялись.
Он кивнул, глаза смеются, гад, как же ненавижу эту снисходительную усмешку.
— Знакомо, — сказал он тем же сволочно-интеллигентским голосом, — весьма даже.
— Откуда знакомо?
— Сам как-то переболел, — сказал он, — но так, вроде ветрянки. Даже меньше, как бы с соплями походил малость. Кстати, именно в сопливый период. У тебя какой уровень ай-кью?
Я спросил с подозрением:
— А че это?
Он отмахнулся:
— Не бери в голову. Ты и сейчас качаешься?
— А как же, — отрезал я, — не ходить же таким червяком, как ты. У мужчины должны быть мускулы! Иначе уважать не будут.
Он кивнул:
—
— Ну, — согласился я с гордостью, — и сейчас у меня дома штанга и гантели на самом видном месте! Форму надо поддерживать. Я в этом сезоне двести выжму лежа, понял?
Он оглядел меня внимательно.
— Здоровое сердце, здоровая психика, вообще образцовый… гм… почти сапиенс. Пожалуй, ты прав, тебе можно попробовать. А то все на дрозофилах да на крысах… Риска нет, мы в лаборатории все опробовали.
Сердце мое начало стучать чаще, но отступать поздно.
— Давай!.. — сказал я. — Говоришь, как в космос слетать?
— Безопаснее, — уверил он и пояснил ехидно: — Чуть услышу от тебя запашок, сразу и верну.
— Я готов, — сказал я решительно.
Он прикрепил к телу крохотные липучки, меньше ногтя пальца, я ждал, что опутает проводами, но он пояснил, что это прошлый век, сейчас все беспроводное.
— Тогда зачем? — спросил я с подозрением. — Будешь подзыривать?
— Этого не умеем, — ответил он с сожалением, — но работаем. Не боись, это слежу за твоим здоровьем. Как только артериальное повысится или щелочность крови скакнет, тут же прерву.
— Ну ладно, — проворчал я, — только ты не того, слышишь? Не дрейфь. У меня после бутылки водки давление знаешь как прыгает? Как леди Гага по сцене. И ничо. А на похмелье в мою кровь можно макать стрелы вместо кураре, куда там твоей щелочности…
Он кивнул, начал переключать там на своем пульте, а у меня в глазах потемнело, потом понял, что так оно и есть, вокруг чернота, словно я в гробу в глубокой могиле. Потом рассмотрел по сторонам мелкие яркие точки, безумно далекие, я как будто вишу в пространстве. Затем прорвалась ко мне и нахлынула такая дикая беспросветная тоска, что я сжался в комок, и она послушно ослабела, словно я сумел от нее закрыться.
Взглянул вниз, ахнул: проплывает поверхность абсолютно круглого шара, огромного, блестящего. Я смотрел со страхом и непонятным ужасом, даже тоска отодвинулась, подо мной нейтронная звезда в сто миллионов раз плотнее нашего Солнца. Там все мертво, нет жизни. Ну почему я один во Вселенной, вот уже семь миллионов лет двигаюсь от одной звезды к другой, и все один, а мне давно нужна пара…
Тоска ударила с такой силой, что я взвыл и, чтобы не умереть от горечи, рванулся, куда-то вломился, ощутил толчок, удар, подо мной раздалась и взлетела по сторонам широкими брызгами гнилая вода, а я поплыл от берега, шустро двигая всеми двенадцатью лапами.
Пара глаз зорко смотрит в воде, две пары следят за всем, что над водой, я даже видел свой гребень, длинный и окрашенный в шероховато-кислый цвет, но тут ощутил, как впереди пытается скрыться толстая масса еды, я в три мощных гребка догнал и ухватил зубатой пастью…