Апокалипсис: р. от о.л.

Аксенов Даниил

Мы садимся в джип, но уже в другой, который не участвовал в ликвидации магазинного гранатометчика. Полчаса - и на месте. Паркуемся, находим столб, о котором говорил Влад, заходим в подъезд... на первом, нужном нам, этаже две квартиры. Левая дверь светло-коричневая, правая - черная, между ними голубая стена.

– Какая дверь?
– спрашивает у меня Миша. Его вопрос адресован правильно - я ведь разговаривал с Владом. Но, черт возьми...

– Попробуем черную, - пытаюсь угадать я. Попытка - не пытка, а лишь прелюдия к ней.

Становлюсь справа от

двери и нажимаю круглую розовую кнопку звонка. Отмычку не использую - нужно входить цивилизованным способом, чтобы не спугнуть соседа. Прислушиваюсь. До меня доносятся звуки телека и шаркающие шаги.

– Кто там?
– раздается дребезжащий голос.

– Я ваш новый участковый. Откройте!

Дверь после небольшой паузы немного распахивается, ее удерживает цепочка. Я сую ногу в проем, а удостоверение на имя лейтенанта Антипова - под нос старухе. О, что это за нос! Он повидал всякое на своем веку, вобрал в себя все радости, горести и в конце концов превратился в полукилограммовую красную картофелину, поврежденную при выкапывании. Вот что бывает с людьми, злоупотреблявшими в молодости дешевым портвейном и советскими праздниками.

– Он уже заплатил прежнему участковому в этом месяце, - говорит старуха, одетая в халат из раскрашенной мешковины.

– Кто?
– спрашиваю.

– Таджик.

– Откройте дверь, мне нужно с ним поговорить.

Нехотя убираю ногу, готовый ко всему. Но старуха не артачится. Дверь открывается и мы с Мишей заходим в квартиру. Черномор защищает тыл, находясь на лестнице.

Хозяйка не вызывает подозрений. Остается 'таджик'. Интересно, это национальность, кличка или имя?

– Кто еще в квартире?

– Никто. Только я и жилец, - удивляется старуха.

Хоть что-то начинает проясняться. Иду по коридору, попутно заглядывая в комнаты. Зал, кухня, спальня пусты, а вот дверь в другую спальню заперта. Снова стучу:

– Откройте, милиция!

Раздается звук выдвигаемых ящиков. Жилец ищет оружие? Подаю знак Мише, мы готовы к штурму. Но дверь открывается и перед нами предстает то ли грузин, то ли осетин, но уж никак не таджик. Он одет цивильно, в темно-серый спортивный костюм, а в руке сжимает синий паспорт. Один взгляд - и мой интерес к жильцу улетучивается как мечты нелегального торговца оружием получить Нобелевскую премию мира.

– Товарищ милиционер, - тараторит жилец, - я уже объяснял Петру Сергеевичу, что никак не могу сделать регистрацию...

– Больше тут никого нет?
– перебиваю его.

– Нет...

– А где таджик?
– в моем голосе удивления ровно на один градус.

– Это я - таджик, - отвечает грузин.

Я не в том настроении, чтобы выяснять подробности. Пусть эта тайна уйдет в могилу вместе с ее обладателями.

– Ладно, а в квартире напротив кто живет?
– мой вопрос адресован и жильцу и хозяйке, маячащей за нашими спинами.

– Павел Викторович Лазарев, - отвечает старуха.
– С женой и дочкой. Очень вежливый, интеллигентный...

– У него есть ружье, - встревает грузин.

– Ружье?
–

мои брови слегка поднимаются вверх.

– Да, охотничье. Он как-то выносил мусор и я увидел в мешке край упаковки из-под охотничьих патронов.

Бдительный таджик явно хочет выслужиться перед новым начальством.

– Позвони в дверь к соседу и попроси соль, - предлагаю я.

Мой расчет прост - если этот охотник - Претендент, то сосед вызовет подозрений меньше, чем мент.

– Я лучше отдам ему пилу, что брал вчера, - грузин выступает со встречным предложением, которое я величественно одобряю.

Мы занимаем стратегические позиции, а таджик звонит в светло-коричневую дверь. В ответ - тишина.

– Постучи, - шепотом говорю я.
– И крикни, что пришел с пилой.

– Эй, это я, ваш сосед!
– грузин тарабанит в дверь.
– Принес пилу!

Раздается какой-то шум, а потом приглушенный и неразборчивый вскрик.

Индикатор подозрительности, находящийся в глубине моей головы, мгновенно подскакивает с метки 'легкая тревожность' до красной зоны 'тут нужно перекрывать улицы и вызывать вертолет, чтобы никто не ушел'.

– Идите домой, - говорю я, обращаясь и к грузину и к старухе, застывшей в дверях своей квартиры.
– Мы тут сами.

Они повинуются, скрываются за черной дверью и, готов поспорить, начинают битву за право подглядывать в глазок.

Миша и Черномор, не таясь, вытаскивают пушки, а моя верная отмычка играет с замком в поддавки. Отмычка проигрывает и дверь открывается.

Мы влетаем внутрь как бумеранг, состоящий из трех лопастей. Коридор, в котором расположены сразу две большие вешалки, пуст. Мы заглядываем в ванную, скользим в зал и замираем, пораженные.

Из зала ведут три двери: одна в коридор, из которого мы пришли, вторая - на кухню, а третья - в спальню. Так вот, между этой третьей дверью и окном спальни стоит человек. Благодаря нашему тренированному зрению мы видим его как пылающего красным огнем. Влад по сравнению с ним - жалкая свечка. Незнакомец - пламя. От его рук отходят тонкие красные жгуты, идущие вглубь спальни.

Моя пушка приходит в себя первой и принимает решение украсить ноги незнакомца небольшими отверстиями от пулек. Выстрел, другой... пушки Миши и Черномора уважительно молчат, отдавая дань прыти кольта. Незнакомец не пытается ни бежать, ни уклоняться. Я всаживаю три пули подряд и с нетерпением жду, когда же он рухнет. Но мужик стоит как вековая сосна, укрепленная железнодорожными шпалами!

Черномор издает хрипящий звук. Я понимаю ее. Все мои выстрелы ушли в молоко - белую стену. Нет, я, конечно, попал, но пули пролетели сквозь незнакомца, не причинив ему никакого вреда. Человек ненастоящий. Он виден только в инфракрасном спектре.

Один из его жгутов устремляется к нам. Нельзя сказать, что он движется быстро, - мы отходим в коридор, уклоняемся, снова возвращаемся в зал. У Миши слегка испуганное и сильно сосредоточенное лицо, у Черномора - сильно испуганное и слегка сосредоточенное, я же полон отваги.