Апокалипсис в подъезде

Воронов Николай Павлович

— Почему я не смог вернуться в дом? Что случилось с моими товарищами и теми, кто вышел ранее за его пределы? — Это меня интересовало куда больше, чем бредни всесильного существа.

— Глупый вопрос. Как только они покинули зону действия аномалии, они исчезли. Были стерты. — Равнодушно ответил голос. — На счет дома сам догадаешься?

— Ты его стер, как только я покинул порог. — С ненавистью проскрежетал зубами я.

— Вот видишь. Умеешь же соображать. — Хохотнул голос. — Осталось понять лишь одно. Каким

образом ты блокируешь мою силу. Я устранил множество пластов реальности, в которых ты существовал, но лишь здесь, впервые встретился с чем-то подобным. Чем ты отличаешься?

Я не ответил. Да и что я мог ответить, если до сих пор не мог понять, бред это моего подсознания, или все происходит в реальности. Последнее что я помнил, это налившийся на меня со всех сторон туман. А что если так и выглядит безумие. Возможно я сейчас на самом деле пускаю слюни и словно зомби бреду где-то в тумане.

Внезапно мое внимание привлек легкий шорох. Постепенно сужающееся пространство, словно замерло, застыв на некой линии, пересечь которую оно не могло. Но удивительным было не это, а угольно черный кот, словно из ниоткуда возникший всего в десятке метров от меня. Нужно сказать, очень даже знакомый кот.

— Это ты был котом! Зачем тебе было помогать мне? — Удивленно воскликнул я.

— Котом? Каким еще котом? Ты…

Махнувший хвостом кот, опустив голову, стал медленно приближаться. В его взгляде словно был немой укор. Черная шерсть встала дыбом, хвост заходил ходуном, тяжкий, протяжный «мяу» разнесся раскатами грома и пронесся по пустынной местности, заставив дрогнуть само полотно реальности.

— Постой! Не ты был аномалией. Что за ко… — Вскричал голос.

Что он пытался сделать, я уже не видел. В один миг окружавшая меня реальность сложилась, словно карточный домик. Кот поймал мой взгляд, и его глаза вспыхнули нестерпимым изумрудным светом, заставив меня покачнуться. Опора под моими ногами, словно по волшебству исчезла. Я полетел вниз, проваливаясь будто на дно бесконечного колодца. Тьма опустилась на глаза, и я потерял сознание.

— Семён! Мальчик мой, очнись!

До боли знакомый голос, выдернул меня из пелены забвения. Мир вокруг все еще кружился, мерцая разноцветными всполохами. Глаза слезились, а голова раскалывалась от тупой ноющей боли. Еще минуту я пытался восстановить зрение, протирая лицо. Все это время меня кто-то заботливо и нежно придерживал за плечи, не давая упасть.

— Боже мой! Как же ты умудрился навернуться с этого проклятого велосипеда. Я ведь предупреждала, просила быть аккуратным! Куда тебя понесло съезжать с этой горки?!

Наконец, проморгавшись и воставновив зрение, я с изумление уставился на сидящую рядом маму. Она старалась сохранять суровое выражение лица, но в ее глазах все еще стояли испуг и беспокойство обо мне. В паре шагов от нас стоял отец, наблюдавший за нами с легкой улыбкой

на губах. Он, как я помнил, всегда был сторонником идеи, чтобы я учился на своих ошибках, и получал всевозможные шишки, которые он считал жизненно важными уроками.

— Сём. Ты как? Не сильно головой ударился?

В поле зрения появилась Тома. Она с виноватым выражением косилась на меня, и с испугом в сторону мамы. Длинные волосы, красивые глазки, стройные ножки. Это была все та же Тома. Моя Тома. Вот только выглядела она не так как при последней нашей встрече, а словно в том моменте моей памяти, когда началась катастрофа. В те далекие годы, когда мы еще были детьми. Да и выглядела она сейчас соответственно. Лет на одиннадцать-двенадцать.

— Я в норме. С тобой-то что? — С удивлением спросил я, взяв ее за руку.

— Со мной? Это ведь не я головой в бордюр влетела. — Нервно хихикнула она.

Проведя пальцами по голове, я нащупал повязку. Пальцы коснулись чего-то мокрого, и я с удивлением уставился на красные капли крови, на своей ладони.

— Повезло еще, что ты затормозить успел. — Вздохнула мама. — Только не вставай. Скорую уже вызвали. Хорошо, у соседей телефон с собой был.

Только сейчас я обратил внимание на стоящих чуть поодаль Сергея и Марину Армейцевых. Глава моего отряда, улыбаясь, выслушивал упреки жены, периодически пытаясь вставить реплику в ее монолог. Моя же напарница, разгорячившись, наседала на мужа, закидывая его бесконечными обвинениями. Если бы я не знал как сильно она его любила, и что происходило после его исчезновения, было бы трудно поверить, что двое столь непохожих людей вообще могут быть вместе.

Время шло. Приехала карета скорой. Врач с красными крестом нашитым на куртке, осматривал мою голову, кивая в такт словам моей мамы, пытавшейся ему что-то объяснить. А я все так же сидел и смотрел на свои руки. Мои. Те руки, что были у меня до катастрофы. Руки ребенка, не державшего оружие в руках. Ребенка, не пережившего истребление мира, не ползавшего по стокам канализации.

Что это было? Бред? Видение? Галлюцинация? Возможно последствие травмы головы? Я упал? Но я был уверен, что в своей прошлой жизни, я не падал с велосипеда. Не было ни травмы, ни серьезных ушибов головы. Я ведь помнил каждый момент моей жизни. Помнил, как пришел туман, как ходил в класс вместе с Пончиком. Это не могло быть только игрой воображения. Я помнил свои чувства и мысли.

Не я был аномалией. Когда пространство свернулось я… А тот ли это я, который существовал в той реальности? Но откуда тогда эти мысли и воспоминания?

Мяу!

Оглянувшись через плечо, я увидел сидящего на заборе черного кота. Помахивая хвостом, он не сводил с меня взгляда своих изумрудно зеленых глаз. Возможно, это было бредом, игрой воображения, но мне казалось, будто он улыбается.