Апокалипсис завтра
Шрифт:
– Я не понимаю, о чем вы? На мне нет никакой метки.
– Нет, есть, солнышко, – она улыбнулась снисходительно, словно разговаривала с неразумным ребенком. – Причем ей уже несколько лет.
– Что? Ничего об этом не знаю, честно.
Сильная звонкая пощечина обожгла ему щеку.
– Мелкий выродок! – взвизгнула Ева в гневе, и Руперт ошарашено посмотрел на женщину, не находя объяснения такой резкой смене настроения. – Не смей лгать мне! – она попыталась успокоиться, глубоко вдохнув воздух. – Ну что ж, не хотела я, – женщина ухватила подбородок парня холодными пальцами и склонилась, обнажая клыки.
Сандерс судорожно вздохнул, боясь, что сейчас вампирша вопьется ему в шею, но вместо этого она быстро двинулась вперед и поцеловала его, нагло пропихивая
Офигел – мягкое слово для описания того, что испытал Руперт. Он был шокирован и обескуражен. Здесь что, все перестали дружить с головой? Ева быстро отлипла от него и облизнулась, а потом пальцами попыталась подправить помаду на губах, но бросила это дело и быстро начала записывать в блокнот, диктуя сама себе:
– Руперт Сандерс, едва исполнилось двадцать. Американец. Врожденная способность к изучению языков. Обучается в другой стране… ммм… Финляндия, так? Справедливый, добродушный и наивный молодой человек, – она криво усмехнулась, быстро скользя ручкой по бумаге. Руп вытер тыльной стороной ладони губы и заметил на ней остатки красной помады. – Не женат, в отношениях не состоит, не девственник. Метка клана Вуду… чертовы некрофилы… сделана чуть больше трех лет назад. Слабая, чисто для отвода глаз, – женщина посмотрела на него и помотала головой. – И безнадежно влюблен в нашу сегодняшнюю гостью, – она прикрыла рот рукой и снова рассмеялась. – Безответная любовь это так мило.
Руп даже покраснел от возмущения и смущения. Да какое право она имела все это вслух говорить?! Да не то, что говорить, узнавать! Это все личное. Если Джимм знал обо всем этом, то никогда бы не стал даже подавать виду, что осведомлен о некоторых аспектах жизни парня. Правда… он и о метке не сказал, хотя, судя по всему, любой этернель мог ее заметить, даже обычный человек с кровью вампира в теле. Что за чертовщина? Вуду? Это она про клан Эдду? То есть, этот ненормальный вампир, перед тем как отправить их с Самантой в Финляндию, что-то с ним сделал, а он, Руп, даже не заметил? И, что самое главное, зачем ему это понадобилось, если темнокожий знал, что, скорее всего, больше не увидит ни его, ни Сэм?
Ева не так восприняла его удивленное выражение лица, за размышлениями о метке.
– Это не самая моя выдающаяся способность, Руперт, – вампирша откинула волнистые волосы за плечо. – Различные выделения могут многое рассказать о смертном, а я научилась это многое читать. Если бы захотела узнать тебя получше, просто сделала бы минет.
Парень совсем опешил и закинул ногу на ногу, на что Ева громко рассмеялась, тыча в него не пишущим концом ручки.
– Я пошутила, дурачок, только слюна. Такая наивная моська. Ну, ты и… скучный урод, – она демонстративно зевнула и махнула притихшим кайфующим в сторонке амбалам. – В лабораторию его. Хозяин почти закончил, – вампирша вырвала листок из блокнота и, сложив его пополам, отдала Томми. – Это господину Лерою, в руки. Думаю, ему будет интересно.
*****
Еще несколько пролетов вниз, и казалось, что его увели в недра земли, далеко-далеко под кору. Стены очень слабо подсвечивались какими-то странными узкими и закрученными в слабую спираль лампами. Они были попросту ввинчены в стены и, чуть извиваясь, вытягивали свои тонкие «щупальца» к потолку, разливая голубоватый свет. Освещение, скорее всего, было не для лучшего обзора, а для какой-то непонятной Руперту красоты или антуража. Воздух был спертым и горячим. Парень сразу покрылся испариной, мелкие капли пота блестели на его лбу и красных щеках. Откуда-то издали, в конце длинного и узкого – видимо под стать лампам – коридора, лилась знакомая мелодия. Кажется, Моцарт. Протяжная, грустная и в то же время заставляющая душу стремиться куда-то ввысь, торжествуя в своей печальной и мрачной манере.
– Вовремя, – пробасил лысый качок по правую руку от Руперта. – Как раз на перекус…
– Или первое блюдо.
Оба мордоворота, впрочем, не были рады и просто констатировали факт, нежели запугивали юношу в праздном
Крик, пронесшийся по узким темным коридорам, был надрывным и слишком нечеловеческим.
– Господин, – женский голос был полон мольбы.
– Тише-тише, маленькая паршивка, сделаем громче? Сейчас будет моя любимая часть, – сказал глубокий мелодичный голос.
Уровень звука повысился. С каждым шагом Руперт все сильнее ощущал вибрации в пространстве. Звук колебался, отражаясь от стен, встречался с другими звуковыми волнами и полностью гасил их.
Руперта подвели к распахнутой двери, которая, наверное, весила полтонны – такая она была толстая, словно сейф-двери центрального банка.
– La-a-crimo-o-sa6, – молодой мужчина с утонченным лицом французского аристократа открывал рот, подпевая реквиему Моцарта, и плавно дирижировал двум капельницам, стоящим возле высокого операционного стола.
Помещение было относительно небольшим, так же тускло освещенным, как и коридор – здесь было лишь несколько неоновых ламп по периметру. Почти все пространство занимал операционный стол и множество приборов, идентифицировать принадлежность которых Руперт не смог. Темные волосы мужчины со скальпелем в окровавленных руках, что так самозабвенно отдавался подпеванию и дирижерству, нездоровым блеском отражали голубое свечение неона. Все еще находясь к двери и «гостям» боком, этернель скосил глаза на пришедших и быстро приставил указательный палец к своим губам. На них тут же остался кровавый след, в неоновом свете казавшийся черным. Аристократ был только в штанах, верх отсутствовал, являя худощавый торс «господина» всем присутствующим. Забрызганный все той же кровью, надо сказать.
Рупа пробрало резкое отвращение к этому человеку… точнее вампиру. Клыкастая, чуть ли не блаженная улыбка коснулась его рта, когда измученная бледная девушка на столе выгнула спину, будто задыхаясь от боли. Лицо ее сжалось в гримасе, черные волосы больше походили на спутанную и перемазанную чем-то паклю. Ее забило в агонии, хрупкое тело в конвульсиях поднималось и опускалось все чаще, стуча по железному столу. Из капельниц темная жижа быстро уходила куда-то в вены мученицы, чье тело было испещрено порезами разной степени глубины – это можно было понять по обилию крови, сочащейся из некоторых. Прежде, чем прикрыть глаза, лишь бы не видеть, как смертная умирает, Руп заметил, что охранники тоже потупили взгляд, слегка отвернувшись. Этернель положил скальпель рядом с девушкой и сцепил кулаки перед собой, так словно любовался, чем-то прекрасным. Так, например, бабушка с блаженной улыбкой смотрит, как внук делает первые шаги, или девушка, глядящая на предложенное кольцо, в руке у стоящего на колене возлюбленного.
Кульминация музыки была сопряжена с кульминацией в странном действе. Аристократ поднял над собой руки, прикрыл глаза и глубоко вдохнул.
Когда музыка стихла, причем резко, он положил руку меж грудей замершей в изогнутом состоянии девушки и с силой впечатал ее в стол. Она ударилась и тут же безжизненно обмякла.
– Бесит, – презрительно плюнул, очевидно, глава клана, и ухватил бессознательную девушку за лицо, тут же сильно его испачкав. – Уже четвертая шлюха мне все портит, – раздалась звонкая пощечина. – Заколебали эти людишки – отключаются раньше положенного, из-за какого-то болевого шока. Тьфу. Банни!