Апокалипсис
Шрифт:
— РРРААА! Палк крушить!
— Повелитель, вообще-то я…
— Заткнись! — ответил я не вовремя вылезшему интеллигентному пету вслух, и вращая зажившими своей жизнью безумными глазами в разные стороны, половчее перехватив свою адову колотушку.
Пятнадцати тонную башню от танка, со стволом сто пятидесятого калибра за место рукояти. О! Да там еще и снарядики остались! И человечки! Надо вытряхнуть! И навести ужас на всю округу, забрызгав остолбеневших вояк псевдослюной.
— РРРАА!
Вот люди сволочи! Особенно военные! Им страшно, хоть завод кирпичный открывай, а они стрелять начинают! Писец!
— РррааааВА!
И кувалдочкой
— Кукольник, это Хрен… Блин, кукольник! Я когда-нибудь убью тебя за этот позывной! — встрял в мой аут Карат, передовая послания-угрозу Хрензона.
Из-за чего я вообще чуть было не вскипятился заживо в своей банке. Но сумел взять себя в руки, вспоминая как выдавал данную кликуху магу, и как спустя год при всех рассказал ему что же она значит. Это было…
— Кукольник!.. Мы взяли базу. Но похоже зеленые, нашли эффективную управу на твоих питомцев. Оно бьёт их с одного удара и этого оружия у них здесь дофига — они просто не успели им воспользоваться.
Ага! Не успели! Я потерял Посланника блин! Этого дружелюбного орка, что в отличие от многих, не сдох ни разу с момента своего призыва! Хотя убить его пытались часто. В прочем — плевать.
— Хрен…зон. Как там с пленными? Потери есть? И что с нашими?
— С нашими все в порядки. С пленными… лучше тебе самому все увидеть.
— Ну чего-то подобного я и ожидал — пробормотал я губами Девятки, наблюдая кучу корчившихся от боли людей — Но думаю их еще можно спасти. — двинулся вглубь толпы, осматривая бывших пленных, и без пяти минут трупы, одновременно отдавая приказ-команды восьмидесяти шести уцелевшим и присутствующим в пределах города петам, выдавая отдельные приказы десятке, что расположилась уже за периметром — Зараза в чипе хоть и созданная специально для быстрого роста и мгновенного убийства, присутствующие здесь люди для неё слишком слабы по магии, и времени прошло еще слишком мало. Мы сможем их спасти — перескочил я в тело Крюка, что как раз закончил паковать в пленные тех, кто еще совсем недавно считали себя полноправными хозяевами жизни.
Глава 31. Сопротивление
— Как вы вообще можете вести хоть какое-то сопротивление!? Как!? Когда из двух миллиардного населения планеты вас осталось меньше пятнадцати миллионов! — прорвало на крик души одного из пленных в допросной, не успел я даже перейти к пыткам — Как вы при этом можете вообще хоть как-то дрыгаться!? Вот ка-а-ак!?
Прерывать его? Неее. Не сейчас! Информация достаточно интересна. Особенно в плане появления новых вопросов для допроса. Откуда такие цифры? Откуда знание о плотности населения, сведенья о текущей и проведшей ситуации в мире… Ох, не прост пленный! Ох, не прост! Ведь о тех же «двух миллиардов» из этих двух миллиардов во время их существования не знал никто! Не было в этом мире переписи населения или чего-то еще подобного! Или я просто не в курсе?
И да, это всё запросто может оказаться простой банальной дезой. Но… зря наверное я решил отдать его на растерзание Сорок Восьмой. В прочем, не отдал бы, может и не стал бы пленный столь болтливым. Внешность у неё, до начала пыток, уж
Зато решение подселиться к ней в компанию в процессе точно не назовешь неудачным! Этой штучки с ручками лишь бы людей пытать! А не крики души выслушивать. В прочем, я тоже, приперся в её тело исключительно за этим — пар выпустить, замучив человечка-другого до кровавых слюней. Даже стыдно теперь за самого себя.
— От куда вы вообще берётесь!? Из этих жалких единиц выживших почти все под нашим контролем! Чипированы и пересчитаны! Под постоянным наблюдением и… В горах, что ли прячетесь? Или под земле? А может у вас подводные города есть? Так нет же! Вы е*** появляетесь из неоткуда прямо посреди континента! Убиваете наших людей и исчезаете! Без смысла и цели!
Ну знаешь, я о вас так же могу сказать. Появляетесь из неоткуда, выжигаете всё до состояние безводной пустыни, стирая города в пыль, леса в пепел, а горы обращая в потоки бушующей лавы, и так же незаметно и непонятно исчезаете. Вот просто раз, явились, уронили смерть на головы, и исчезли без следа! Без смысла и цели. Но это все выглядит таковым ровно до мига поднятия головы. До взгляда на неба, и взгляда на карту.
А после, сразу становятся видны и цели, и средства, и самолеты и ракеты. И бомбы, и смерть, что они с собой несут, уже не выглядит столь парадоксально загадочной и бессмысленной. Видимо сей кадр в пыточный один из тех, что свеженький. Не битый, не крашенный, и вообще…
— И в чем вообще смысл самой этой вашей войны!? Вы уничтожили свой мир! Отравили, убили, сожгли, а теперь еще и наш хотите!? Нет уж! Не бывать этому! Мы…
Так, похоже пора его прервать, ибо дальше его уже куда-то совсем понесло, и из его уст полилась отборная пропаганда в стиле американского кино времен холодной войны. И его совсем не волнует, что еще час назад он носил с собой, под кожей, ампулу со смертельном всему этому миру ядом, и прекрасно знал об этом. Что у него в автомате были заряженные контр магические пули, коими он охотно палил во все что движется, или даже только собирается, и что так официально и называются. И что, епет! Это они приперлись в наш мир с целью захватить, а не наоборот!
Удар под колено и пленник затихает. Кажется на секунду даже теряя сознание. Слабак! То что нужно. Поднять его поникшую головушку за подбородок, посмотреть глаза в глаза, и предельно ласковым и милым голосочком произнести:
— Это все безумно интересно, но лучше скажи, откуда у тебя такие интересные сведенья о численности населения планеты на текущий момент?
И пленник покорно все выкладывает как на блюде. Все же внешность и красивые глаза решают. А еще куча гормонов и эндорфинов, что это тело впрыскивает в воздух в слоновьих пропорциях. Главное подобрать правильное сочетание, и не переборщить, иначе можно просто убить. Сердце не выдержит, да и мозги могут просто расплавиться от счастья и боли. Зато если правильно подобрать.
Захочется выть и матюгаться, плеваться и орать, от всего того, что счастливые пленники с дуратской улыбкой на губах блаженно льют прямо в уши. Можно не слушать, но тогда теряется весь смысл допроса, можно отгрызать им пальцы — они все равно этого даже не заметят. И боль в сердце, том, что в живом виде больше не бьется в моей уже несуществующей груди, возникшей от всех тех подробностей их зверств и насилия, что некоторые из них учиняли на оккупированной территории, это даже близко не уймет.