Апокриф
Шрифт:
Глава 17. Контрмина
— Господин суперколонель! Те двое не вышли в точку и блокпостами на въездах в город не зафиксированы.
— То есть вы их потеряли?
— Да, господин суперколонель, но ведь мы не могли организовать плотное оцепление всего района. Да и задачи такой нам не ставилось. Нам было приказано прикрыть конкретную точку. А они там не появились.
— Что вы думаете?
— Полагаю, может быть, почуяли что-то и решили уходить по другому варианту. Скорее всего, он у них был.
— А может быть, ранения? Может быть, дойти не смогли? Валяются где-нибудь в кустах и подыхают?
— Не исключено,
Ну да, ну да… — Картона досадливо поморщился. — Ладно, не уйдут! Если все и дальше будет идти, как идет, — никуда не денутся.
А все шло как нельзя лучше.
Все въезды-выезды из столицы, а также ключевые пересечения ее улиц, железнодорожные и автовокзалы были плотно обложены блокпостами и патрулями, составленными из курсантов пехотного и артиллерийского военных училищ, а также из солдат третьего и четвертого батальонов расквартированного в городе мотострелкового полка, командир которого, колонель Даартс — активный участник Патриотического Союза офицеров, состоял в Венаровском заговоре.
Сам Венар с первым батальоном все того же мотострелкового полка уже через пятнадцать минут после получения от Картэны известия о смерти Стиллера прибыл к Главной Государственной Резиденции и вызвал к себе начальника караула. Сообщив ему «трагическую весть», он заявил, что армия берет ситуацию в столице под свой контроль «во избежание антигосударственных выступлений, беспорядков и хаоса», и предложил сдать посты командиру прибывшего с маршалом воинского подразделения. Подозревать в подвохе самого Венара, явившегося во всем блеске своего военного величия, осиянного сверкающими ромбами и золотым шитьем маршальского достоинства, скромному интенденту службы охраны государственных учреждений даже в голову не пришло. Главная Государственная Резиденция ощетинилась стволами мотострелкового батальона, занявшего на всякий случай круговую оборону. Всему обслуживающему персоналу, кроме дежурного инженера ремонтной бригады и двух буфетчиц, было приказано покинуть здание.
Венар в сопровождении трех автоматчиков, двух адъютантов, офицера связи и радиста с портативной армейской радиостанцией вошел в президентский кабинет и с видимым удовольствием погрузился в главное кресло страны.
Автоматчики заняли свои посты: двое — в широком коридоре у двери президентского кабинета, один — в проходной комнате секретаря. Там же расположились адъютанты. Офицер связи и радист остались при маршале, развернув свою технику на длиннющем столе для совещаний.
— Соедините меня с Картэной! — немедленно потребовал Венар от своих связистов.
Не прошло и минуты, как офицер связи доложил:
— Суперколонель Картэна на связи, господин маршал!
Венар, выбравшись из-за стола, подошел к рации, надел наушники и взял в руку микрофон.
— Картэна! Переходите ко второй части операции!.. Да! Да… Во-первых, — Государственный телерадиоцентр… Я думаю, что особых сложностей там будет. Любое сопротивление подавлять немедленно и жестко. В случае необходимости возьмите роту из резервного батальона у Даартса Я отдам необходимые распоряжения. Считайте, что они уже у вас в подчинении…. Это уже ваши проблемы! Я не хочу заниматься мелочами!.. Потом выловите! Сейчас главное — телерадиоцентр! Чтобы через полчаса мы там владели положением! Я высылаю туда своего адъютанта с текстом Заявления Чрезвычайного Военного Комитета…
Венар снял наушники и положил на стол микрофон. Судя по всему, он был очень доволен.
— Теперь соедините с командиром резервного десантного!
Офицер связи, заглянув в секретный блокнот, назвал радисту условленную волну и позывные.
На этот раз прошло не менее пяти минут, прежде чем маршал услышал в наушниках очередную приятную весть: полк в воздухе, расчетное время прибытия на Центральный аэродром — через пятьдесят минут. Полторы тысячи отборных, отдохнувших бойцов! Все возьмем под контроль! Всех передушим!
Избавившись от наушников, Венар приказал офицеру связи:
— Книста ко мне!
Адъютант Книст, всем своим видом выражая готовность расшибиться в лепешку ради маршала, стремительно вошел в кабинет, лихо козырнул и щелкнул каблуками:
— Слушаю, господин маршал!
Венар в это время уже сидел за столом и один за другим быстро подписывал какие-то документы.
— Вот что, Книст! — сказал он, засовывая подписанное в поданный ему офицером связи большой конверт из плотной бумаги. — Возьмите связную бронемашину и немедленно в Телерадиоцентр. Передадите этот пакет Картэне. Он там. Ему, и только ему! Понятно?!
— Так точно!
— В случае невозможности передать лично Картэне, — свяжитесь со мной и ждите распоряжений. В случае отсутствия связи и невозможности возвратиться, или при угрозе… Нет! При намеке на угрозу того, что бумаги могут попасть в чужие руки, — немедленно уничтожить! Как поняли?
— Так точно! Понял! — и Книст слово в слово повторил инструкцию маршала.
— Выполняйте!
— Есть! — откозырял адъютант и почти выбежал из кабинета.
Венар хлопнул в ладоши и довольно потер их одну о другую.
И напрасно.
Книст все так же стремительно и целеустремленно прошел по коридору до лифта. Можно было бы ожидать, что, войдя в кабину, он нажмет кнопку с надписью «1», спустится на первый этаж и, миновав помпезный вестибюль, устремится к стоявшему у подъезда бронеавтомобилю… Однако адъютант поступил по-другому. Против ожидания, Книст нажал на кнопку с надписью «-3», что означало — «подземный этаж, третий уровень». Маршал очень удивился бы, узнав, что его посыльного понесло куда-то в преисподнюю. Еще более удивительно было то обстоятельство, что бравый адъютант уверенно ориентировался в подземном лабиринте.
Пройдя по полутемным, освещенным лишь редкими дежурными лампочками, невысоким коридорам с проложенными под потолком какими-то коробами, трубами и жгутами проводов, он остановился перед самой примитивной металлической дверью, за которой находилось, видимо, некое техническое помещение.
Для порядка оглянувшись, Книст постучал в железное полотно условным стуком. Дверь приоткрылась, и адъютант скользнул в темноту за ней. За его спиной почти неслышно лязгнул запор, и только после этого зажегся неяркий свет.