Аполлион
Шрифт:
— Это не так много, просто деревья… ей бы понравились деревья.
Я посмотрела на нее.
Оливия медленно повернулась ко мне, и она сдавленно и хрипло засмеялась.
— Ну, хорошо. Леа не была большой поклонницей природы или деревьев.
— Нет.
Я улыбнулась, и это было больно.
— Она, возможно, думает, какого черта, прямо сейчас.
Она моргнула.
— Ты думаешь?
— Да, я имею в виду, что, когда я была, там ожидая, я не могла сказать, что происходило здесь, но возможно, для нее все по-другому.
Я подумала об
— Мне кажется для каждого все по-разному, но я знаю, ей не больно.
Оливия медленно кивнула.
— Это о смерти, я поняла. После смерти есть жизнь, просто другая жизнь.
Возникла пауза.
— Я хотела, чтобы мы стали друзьями с ней еще до всего этого дерьма. Леа… она была очень крутой, если не считать стервозности.
Я потерла виски, в груди была пустота.
— Мне бы хотелось, чтобы я не была такой сукой по отношению к ней.
— Что?
Покачав головой, я опустила глаза.
— Это долгая история.
Оливия, казалось, хотела попросить рассказать, но не сделала этого.
— Она снова увидит свою семью.
— Да, она хотела этого.
Мои глаза снова жгли слезы, и я знала, если позволю им политься, они не остановятся, и я стану бесполезной.
— Хорошо. Я должна сделать это.
Сделав глубокий вздох, я опустилась на колени и прикоснулась руками к земле. Я закрыла глаза, пальцами расчистила землю от опавшей листвы. Я уже заставляла землю двигаться, когда сражалась с Айденом, поэтому я предполагала, что могу это сделать.
Я представила, как почва раздвигается и следует за моими пальцами. Земля дрожала, и моя уверенность усилилась. Я создала образ земли открывающейся, глубоко — достаточно глубоко для могилы. В моем воображении земля была темнее — богата коричневым — чем глубже я заходила. Вдохнув, я уловила сырой запах разрушенной земли.
Когда я открыла глаза, земля, действительно, была разрыта. Кучи свежей земли были по обеим сторонам от шестифутового отверстия. Увидев, что оно достаточно глубокое, я села и вытерла трясущиеся руки о бедра. Я чувствовала внутри сухость и дрожь. И я, определенно, не была в состоянии стоять некоторое время.
Все занялись своими обязанностями. Кто-то нашел одеяло в багаже и обернул Леа в него. Когда тело было опущено в могилу, Маркус помог мне подняться. Он протянул мне бутылку с водой и кинжалы, которые я обронила.
— Спасибо, — пробормотала я, глотая воду, прежде чем поместить кинжалы в ножны. Вдруг меня осенило.
— У кого-нибудь есть монеты?
Айден проверил карманы, как и все остальные. Карманы оказались пустыми и мой желудок заныл.
— Для похорон это не имеет значения, — сказала я.
— Для нас. Но для нее это важно, ей будут нужны монеты для Харона, чтобы пройти, или она застрянет там.
— Мы можем принести монеты позже, — предложил Солос.
— Нет.
Паника росла.
— У нас должно быть что-то. Поверьте мне, ей нужны монеты сейчас.
Лаадан сделала шаг вперед, касаясь своей шеи.
— У меня есть это, — сказала
— Украшение — это золотые монеты, древние. Этого будет больше, чем достаточно.
Мои мускулы расслабились.
— Спасибо.
Она улыбнулась, передала ожерелье Маркусу, он оторвал две золотые монеты. Откинул одеяло и положил монеты в руки Леа.
Я сделала вдох, пытаясь прогнать обжигающий ком, образовавшийся в горле. Айден подошел ко мне и обнял меня за плечи. Я повернулась к нему и прижалась щекой к его груди. Его размеренное дыхание успокаивало мои растревоженные чувства.
Солос нашел две толстые ветки и воткнул их в рыхлую землю после то, как Лаадан и Маркус использовали элемент воздуха, чтобы завалить могилу землей. Дикон и Люк собрали несколько камней и поместили их вокруг веток. Этого было недостаточно для надгробия, но это было все, что мы могли сделать сейчас.
Мы стояли вокруг импровизированной могилы Леа, Лаадан бормотала молитву на древнем языке. Я не осознавала, что я плакала, пока я не почувствовала, что Айден пальцем вытирает мои слезы. Я ничего не могла сделать, но я хотела знать, сколько раз мы будем так делать прежде, чем все закончится — и кто будет вытирать слезы Айдену, если это будет моя могила, перед которой они будут стоять, в конце концов.
Солнце уже вставало, когда мы достигли наружной стены Университетского городка, отбросив серебро оранжевого света через горный луг. Мы прошли последнюю милю в полной тишине. Не было разговоров, шуток или смеха. Разговоры казались неуместными, мы все страдали от потери. Я знала, что я была не одна, кто убеждал себя, что Леа была, или будет в лучшем месте — месте, где сражения больше не достанут ее, где будущее не будет больше сомнительным, и где она вернется к своим любимым.
Это немного помогло.
Но когда в поле зрения появилась каменная стена, мы уже знали, что все было отстойно, как задница демона.
Целые секции мраморной отделки стены были полностью разрушены или были в процессе разрушения. Это выглядело, как будто кто-то принес разрушительный мяч и поиграл им в йо-йо.
— Боги, — пробормотал Маркус.
— Это может быть проблемой.
Я подняла брови, глядя на дядю.
— Правда?
Жуткой частью всего этого были сотни деревьев прямо внутри наружной стены. Они были опрокинуты на стволы, ветки лежали на земле, корни были обнажены и пепельно-белые, будто их повалили ураган.
— Никогда не видела ничего подобного, — сказала Лаадан, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону.
— Как будто большая невидимая рука положила их на землю.
Я подошла к одному и положила на него руку. Я почти ожидала, что дерево упадет, но оно было стабильно.
— Так странно.
Я повернулась к Айдену.
— Есть идея, что могло это сделать?
— Понятия не имею.
Он нахмурился, глядя на восходящее солнце.
— Но я надеюсь, мы получим ответы на это. Нам нужно двигаться дальше.