Апология Чистого Разума
Шрифт:
Пролог
Тот, кто не готов пожертвовать чем-то важным, никогда не достигнет великих целей. Он был прав. Но ничем поистине важным для себя я не жертвовал.
Я стою на горе из трупов солдат и офицеров, которыми я командовал и которых принес в жертву. Весь мой путь устлан трупами, и мне на них плевать. Я отправил многих на смерть без почестей и похорон. Человеческие жертвы не трогали моего холодного, как сталь, сердца.
Кроме неё одной.
В тот день я влюбился, и моё сердце растаяло. Но я добровольно отрекся от своей любви. Наступил на горло собственным желаниям
Но разве я не заслужил тепла? Разве я не имел права на личное счастье?
Достойная цель оправдывает любые средства. Взять под разумный контроль всю магию мира — действительно достойная цель. Но почему ради этой цели должна умереть моя собственная дочь? Где Она, а где весь мир? Прошу, не заставляйте губить то единственное чудо, что заполнило гнетущую пустоту в моей душе! Молю вас, Избранные, измените свои планы. Ибо я считаю, что даже благо целого мира не стоит Её гибели.
Залог личного успеха — это вопрос выбора своих господ. Я верно сослужил вам эмиссаром, я отдал всего себя, я пожертвовал своей любовью. Поэтому моя просьба не будет наглостью, ибо я заслуживаю, чтобы моё желание было исполнено.
Глава 1. Пантеон и ересь
Город Рам, столица Моровии. Королевский дворец.
905 год от Раздвоения Лун.
В день, когда капитан сто девятого отряда Иностранного Легиона прибыл с визитом во дворец короля, погода стояла знойная. Яркое солнце просвечивало сквозь панорамные окна. Вереница стёкол тянулась вдоль главного коридора до ворот тронного зала.
Актеон Сельвийский — особа эксцентричного характера, но что касалось долга службы, выполнял поручения быстро и беспрекословно. Он щеголял в самом расцвете сил, а приверженность Магистрату ставил превыше всего. По вышеперечисленным качествам его сочли лучшей кандидатурой, чтобы отправить с важной миссией в Моровию. А капитанов Иностранных Легионов, как известно, по мелочам не гоняли.
Актеон неприязненно щурился, пробираясь сквозь световую дымку, что наполняла коридор. Перед глазами витала редкая пыль, — «придворные слуги трудятся не покладая рук, тщательно выдраивая каждый угол», подумал он, — а в промежутках между окнами на мраморных пластинах стояли мутные очертания ваз. Узора или рисунка на вазах не разглядеть, но особого желания не возникало. Единственное, чего он хотел прямо сейчас — поскорее преодолеть этот жаркий коридор. Может быть, хоть в тронном зале окна будут выходить не на солнечную сторону. Как говорится в приторных бульварных романах, надежды нерушимы и заставляют нас двигаться вперёд.
«Проклятье, вся шея в мыле… — Подумал Актеон, хотя мимика лица не выражала и толики его мыслей. — Я, конечно, не прошу стройных загорелых девиц с пальмовыми веерами… — уголок рта подернулся в улыбке: — хотя это было бы как раз кстати… Но зато я искренне благодарен, что дворец не обустроили под стать антуражу “Королевства огня” с пылающими чанами на каждом углу. Вот серьезно, шли бы до конца, а не ограничивались только поганым коридором. Например,
В латах, пусть даже и легких, Актеон чувствовал, будто варится в кипятке. Он шагал строгим армейским тактом, держа под боком узорчатый шлем-колпак. Претерпевая жару, он не позволял подбородку опуститься ниже обычного. Полуприкрытые глаза смотрели чуть выше горизонта, а на завитых бровях поблескивали росинки пота.
При виде приближающегося гостя стражники в красных одеяниях приободрились и со стуком поставили глефы вертикально. Они стояли, словно каменные статуи, а их зрачки пристально следили за Актеоном. Силуэт третьего человека приобрел более ясные черты. Сутулый худощавый старик поднялся с табурета.
— Простите-с, но в данный момент король не принимает новой аудиенции, пока не закончит начатую, — слуга Королевской Канцелярии невольно приложил руку к втянутому животу, как всегда делал при официальном обращении.
— И как долго она уже идет? — бесцеремонно поинтересовался Актеон, вскинув бровь.
— Не могу сказать вам-с, но должен уверить, что вскоре она подойдет к концу.
Скрипучая нотка в голосе и его манер безбожно тянуть слова действовали на нервы.
— И что же, — сдержанно запротестовал Актеон, — прикажете капитану Иностранного Легиона ждать в некомфортных условиях?
Слуга встрепенулся, поправил пенсне на носу и всмотрелся в гостя. Беглый взгляд остановился на выгравированном гербе серебристого нагрудника.
«Наконец-то дошло», — подумал Актеон, закатив глаза.
— Простите за неудобства, но король все еще занят, и принять вас в сию секунду не сможет.
Глаза Актеона скользнули по воротам за спиной слуги.
— И что же такого важного он там обсуждает?
В тронном зале лились голоса. Через ворота доносились только глухие обрывки фраз.
— Давайте еще раз все по порядку, комендант, — медленно произнес король Рагнар звучным баритоном, одной рукой он устало массировал висок, — кто виноват и кого повесить.
— Прошу прощения, Ваше Великомужество, — энергичным голосом начал комендант, мужчина средних лет в красно-коричневой полицейской форме, — но я не был бы столь категоричен в сложившейся ситуации. В частности, …
— Ближе к делу, — перебил король.
— Да… — глотнул воздуха и продолжил: — Дело, как я уже говорил, произошло на восточной городской площади. Там располагается плаха, собрался незанятый народ, все церемонии подошли к концу. И в тот роковой момент, когда палач уже подходил к своему месту, чтобы осуществить казнь…
Внезапно клином вмешался хриплый голос:
— И тогда мы решили открыть глаза люду! — приведенный полуголый пленник в одних грязных домотканых штанах порывался вперед, гремя цепями. Он кричал и брызгал слюной. — Про то, что ваша языческая вера не стоит и гроша!..
«Боже милостивая, да хватит это терпеть!» — раздраженно подумал Актеон, приглаживая засаленные волосы.
— Я капитан сто девятого Иностранного Легиона Актеон Сельвийский, и я прибыл к королю Рагнару по срочному распоряжению кардинала Пальвера, — безапелляционным тоном отчеканил он. — Уйдите с дороги немедленно! Или вы захотели нажить проблем на старости лет?