Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези
Шрифт:
– Вообще-то, - сообщила Лотти с некоторой гордостью, - Кама в команде стажеров из Маритехнического Колледжа. Хотя наша база Хаэдау маленькая, но с репутацией.
– E-o!
– Кама резким легионерским жестом вскинула сжатый кулак, - База Хаэдау, как «горячая точка», только без войны!
– Ты считаешь, что «горячая точка» это хорошее качество? – спросила боцман.
– Да, это то, что надо, если хочется быстро проверить, как новый гаджет будет реально работать. Или не будет реально работать.
– Кама занимается высокоширотной астрогацией, - снова
Беллами Ранстоун немедленно предположил:
– Астрогация - это звездная навигация?
– E-o!
– подтвердила танцовщица-стажерка маритехнического колледжа, - У меня тема стажировки: альтернатива-17 для заполярья. Это была такая истории в XVII веке: для определения долготы в море нужен или хронометр, на котором точное время базового меридиана, или таблица событий звездного неба. Европейцы выбрали хронометр, но в Полинезии еще античные моряки пользовались звездными таблицами. Это лучше, чем хронометр на широтах между тропиками. Но в высоких широтах уже неочевидно.
– Подожди, - сказал кэптри, - ясно, как определить широту по звездам. Но не долготу. Позиция звезды на небе зависит только от локального времени, но не от долготы. Вот почему мореходам понадобился хронометр для хранения Гринвичского времени.
– Беллами, я ровно это самое говорила полминуты назад. Но позиции Луны, видимых планет, и четверки больших спутников Юпитера относительно звезд меняются. Если хочешь, считай это абсолютно безошибочным астрономическим хронометром.
– Вот ты о чем… - удивленно отозвался он, - …Но тогда нужна очень точная таблица.
– Не Будды горшки обжигают, - сообщила Кама, - в конце XVII века Кассини составил таблицу позиций спутников Юпитера, которая применялась мореходами, а достаточно точные навигационные хронометры появились только во второй четверти XVIII века.
– Это занятно, - сказал кэптри, - но, во-первых, днем вообще не получится определить долготу, и ночью тоже не всегда. Небо бывает облачным, верно?
– Ну, - возразила она, - есть ведь компактные мобильные телескопы, и поляризующие фильтры, так что дневной свет и облачность не такая проблема. Иное дело, в высоких широтах, где условия наблюдения сильно другие. Такая у меня тема стажировки.
Мерлин Йенз в сомнении покачала головой.
– Это хорошая задача астрономии, но зачем это для навигации, если есть спутниковые системы GPS и INMARSAT?
– Сегодня они есть, - иронично сказала танцовщица-стажерка, - а что завтра? Будущее туманно, мэм боцман, и Рагнарек никто не отменял, как говорит Сэм Хопкинс.
– Кама! – с упреком воскликнула Лотти, - Зачем ты про всякие ужасы?
– Золушка, я не про ужасы, а про актуальность стажировки.
– Да ладно! А зачем ты сказала про Рагнарек?
– Ну, типа, просто к слову… - начала Кама, и тут…
…Ее внимание привлекли два персонажа, появившиеся в пабе (или три – смотря как считать). Первый - худощавый китаец в раритетных очках с круглыми линзами (и это делало его немного
Кама, вскочив из-за стола, метнулась к этой компании
– Антапир! Классно! Пу-И! Скандер! Я вас люблю!
– Мы тебя тоже любим, Кама, но чуть позже, - произнес оживший южно-европейский смайлик, тоном ласкового, но флегматичного сказочника.
– Кто-то говорил что-то о литре мороженого, и литре какао, - задумчиво добавил клон последнего маньчжурского императора.
– Aita pe-a!
– воскликнула танцовщица-стажер, выхватила у них тапира-вомбата, затем метнулась к стойке бара (очевидно, чтобы заказать мороженное и какао).
– Sic transit… - все так же задумчиво продолжил Пу-И, поправив раритетные очки.
– …Gloria mundi, - драматически театрально договорил Скандер и, уже без сценарного пафоса, обратился к Лотти, - Aloha, Золушка! Ты с родичами общаешься, или…
Лотти переглянулась с кэптри Ранстоуном и боцманом Йенз, не уловила в их мимике никаких возражений, и похлопала ладонью по скамейке.
– Все ОК. Падайте.
– Mauru, - сказал Пу-И, и оба персонажа уселись за стол.
– Прикинь, Золушка, - произнес Скандер, - на самом деле, нас никто не любит, хотя мы классные парни, это факт.
– Кама, - продолжил Пу-И, - любит ископаемого сумчатого слона, ты любишь тайного виртуального принца, и нам остается слабое утешение в виде мороженого и какао.
– Сумчатый слон? – переспросила боцман Йенз.
– Типа, - уточнил незийский китаец, - это не сумчатый слон, а сумчатый тапир. Наука называет его как-то по латыни, убьешься запоминать, так что команда биологов-киви, решившая реставрировать его, придумала слово «антапир». Как бы: тапир-антипод.
– Так вот, - встрял Скандер, - этого антапира возжелала Кама. Его, а не нас. Это факт. Между тем, завтра утром мы с Пу-И уходим в мир без солнца, к диким мегалодонам.
– Зуб мегалодона семь дюймов в длину, - сообщил Пу-И, - семь долбанных дюймов.
– Мегалодоны вымерли миллионы лет назад, - возразила Лотти.
Скандер превратился из веселого смайлика в грустный, и покачал головой.
– Это в Глобопедии, но сама прикинь, Золушка: в абиссальном желобе Урурароава нет доступа к инфо-сети, и мегалодон там не знает, что вымер миллионы лет назад. Он 20 метров в длину, 50 тонн весом, и все время хочет жрать.
– Да, - Пу-И кивнул, - и лишь два дюйма пластмассы будут отделять нас от его зубов.