Апостол: Творец Апокрифов
Шрифт:
— Вши уиши вши, — издала параллельная сторона.
— Какого хрена? — встревожился старик, поднимаясь со своего места. В это время противоположная стена открыла проход, отвечая на вопрос шахтёра. Из дыры торчала панцирная голова по размерам с лопаточную часть коровий туши.
Старик разинул рот, а крик застыл в горле.
Странное существо вылезло в проход. Голова диковинки напоминала муравьиную, а тело отвратительно походило на многоножку. Глаза у существа отсутствовали, но вместо этого по бокам располагались глубокие ноздри,
Старик рванул к выходу, но жвала существа разомкнулись и с легкостью перерубили ноги. Кровь с силой бурной реки заполняла помещение. Шахтёр кричал от боли и поддался панике, но старался уползти. Насекомое-существо не позволило этого сделать, «нежно» взяло тело жвалами и утащило в проём.
* * *
Церхэймер приложил тяжёлую пощечину рыцарю, вынуждая провинившегося пасть на колени и взвыть от боли.
— Вы! Двое! К столбу его! — скомандовал Жюст Статый.
— Да! — в один голос крикнули выбранные рыцари, которые в стойке смирно наблюдали за происходящим. Они взяли под лопатки собрата и повели его в указанное место.
— Жюст! — крикнул Ренод Бойкий.
Такое обращение является оскорбительным. Ланиты знатной крови имеют право носить фамилии, в отличие от простолюдинов. Обращение к знатному ланиту без титула и без фамилии — серьёзное оскорбление. Иногда дозволяется опускать произношение титула в дружественной обстановке, но не более. Если профанирующий не имеет выше статус, то оскорблённый вправе убить обидчика. Вызов на дуэль редкость в таких ситуациях, ведь униженный имеет право на удар в спину.
Несмотря на явное оскорбление, лицо Жюста осталось непроницаемым.
Военачальник вышел из своей палатки и грозно направился к церхэймеру.
— Мой ланир, — поприветствовал церхэймер Ренода Бойкого и приложил правую ладонь к сердцу.
— Что произошло?
— Этот пёс был поставлен в разведку. Ночью напился и уснул на посту, — докладывал Жюст Статый, — Мой приговор был мягким, как Вы и просили.
— Он один употребил вино? — спросил Ренод Бойкий.
— Да, — ответил церхэймер, — Наказание — битьё палками. Весь свободный состав приступит к исполнению немедленно.
— Хорошо. В скором времени прибудет марш. К его прибытию укрепление должно быть готово.
— Как прикажете, — церхэймер сделал кивок и удалился.
Ночные прогулки давали о себе знать, ланира тянуло в сон. Ренод Бойкий спешно отдал приказы по обеспечению лагеря и лишению рыцарей неразбавленного вина, а после отправился к себе в палатку вздремнуть до обеда.
Фиакр, в отличие от ланира, после прихода из города «поспал». Сны оборвались, так и не начавшись, его разбудил патруль, отвесив смачного пинка.
Юноша утопил своё лицо в бочке с водой, но разбитость и сонливость не хотели уходить. Дабы убить картины сна, Фиакр легким бегом выбежал
— Тебе дело найти? — спросил юношу один из рыцарей, который с товарищами стоял на посту.
— Утренняя пробежка, — ответил Фиакр.
— Утро было во время зелёных лучей, а сейчас от часа к часу полдень будет.
— Я знаю. У меня ещё дела есть. Я пошёл, — соврал юноша и ушёл от надоедливых рыцарей.
К сожалению, спокойствие не удел в лагере. По гарнизону свирепо ходил церхэймер (стоявший по значимости ниже Жюста Статого) и кого-то искал, а когда нашёл, то его рык поднял дремавших птиц.
— ФИИИИАААКР!!! А НУ ЖИВО ВЗЯЛ ТРУП И ПОВЁЗ ЕГО ХРАНИТЬ!
— Да! — ответил пугливо юноша, — А кто пойдёт со мной?
— Лопата и твои ручонки, — усмехнулся церхэймер.
Фиакру пришлось изрядно помучиться. Бывший рыцарь имел лишь нижнее бельё, но легче от этого не становилось. Ушло три часа на похороны.
Провинившийся не являлся ланитом из знатного рода, да и времена шли после падения ланитского царства. Права жизни безнаказанно отобрали у всех, кроме лангардов. Если ты из знатного рода, то твой долг служить и умереть за лангарда. А если родился простолюдином, то будь орудием в руках знати.
Лангарды при царе имели закрепленный за их родом участок земли. В политике они выступали советчиками и голосом регионов. Правление династии царей тяжело назвать долгим. Лангарды вечно ругались между собой и часто шли врозь с правителем. В итоге правящую семью свергли, убив в корень всех наследников и потомков, а заговорщики вступили в холодные или горячие сражения. Войны приносили смерть и голод, да бюрократия не волновала главенствующий класс.
Сотни поколений назад, когда ланиты прибыли в Глаю, они не отличались друг от друга, имели равные привилегии. Об этом писал Персерон, в своей книге «Тропы Глаи»: «К западу от земель Глая, быть океану дикому. Пучины, рождающие детей Амифа, пропустили белоликий народ. Туман расступился и показались паруса размерами с богов. Лебеди (имеется ввиду корабли) остановились у берегов и заняли свободные земли. Добрые лики и конские хвосты встречали гостей, как любящая мать родного ребёнка. Сердце народа не билось в груди, оно билось в душах и головах.»
Персерон в последних своих трудах так же упоминал о ланитах. Строки те были холодны и не давали конкретики:
«Я полюбил чувство ланитов. Ибо там я был любим, да любовью не пахло в доме родном. Однажды решил я оставить семью, пусть и буду своим среди чужих. Но почки древа не дали плодов. Шипы пропитаны ядом, а их образ осени предвещает зиму.»
Не считая нагоняев, которыми насытился Фиакр и другие рыцари, день прошёл спокойно. К сожалению, нельзя сказать такое о вечере. Шахтёры развели суматоху, гул убегал за многие километры, пугая диких зверей.