Апостол: Творец Апокрифов
Шрифт:
Авраам Эмброуз окинул меня оценивающим взглядом, а затем тяжело вздохнул.
— Ты же понимаешь что будет дальше?
— Какое то мероприятие на банкете? — спросил я его.
— Нет, нет, нет. — закачал головой Авраам, — Но, да. Ты прав. Будут события на банкете, но я не об этом. Ты снова не угадал. Я говорю тебе о взаимоотношениях наших семей.
— Я… я немного выпал от дел семьи. Вы же знаете, о чем я говорю. Так что не знаю в каких отношениях находятся наши семьи.
— Я наслышан о твоих похождениях, — сказал Авраам, — Шестаковы и Эмброузы. И хотя наши отношения можно назвать нейтральными, всё же стоит беспокоиться о более глубоких связях. Ведь наш мир делится на аристократов,
Авраам запнулся, надеясь, что я понимаю, о чём идёт речь. Но я не был знаком с делами аристократии, поэтому не мог понять, чего он добивается от меня.
— Я знаю, что ваш отец в хороших отношениях с императором. У нас нет конфликтов с его величеством, но вы должны понимать, что мы — два разных столпа. И если кто-то заискивает перед одним столпом, то он не может заискивать и перед другим.
— Если я правильно понял, то я перешел дорогу отцу и нарушил его планы. — задумчиво вставил.
— Возможно, — ответил Эмброуз. — Я не знаю, что думает и чего желает твой отец, но наши с ним взаимоотношения слишком непрочны. Стоит пробежать одной лишь мышке, и всё пойдёт к краху. Думаю, ты понимаешь, и сейчас эта самая мышка стоит передо мной. Нет-нет, не стоит. Я не пытаюсь тебя оскорбить, Сергей. Я очень даже рад, что именно ты заинтересовал мою дочь и что именно ты смог выдержать танец бурдоу. На моей памяти многие сразу падали к моим ботинкам и начинали жалобно просить прощения, выплачивая большие суммы и оставаясь в долгу. Не буду таить душой. Я надеялся, что именно такой же исход будет и с вашей семьей. Но как же занятно вышло?! Интересно.
Холодок пробежал по моей спине. Передо мной стояла весьма опасная фигура, которая могла в одно мгновение сокрушить все мои планы и уничтожить мой дом несколькими щелчками пальцев. Несмотря на то, что между нами была небольшая разница в положении, Патрий и Эмброузы, как сказал Авраам, были великими столпами, которым невозможно противостоять и с которыми нельзя тягаться, остаётся только заискивать перед ними.
— Что же будет дальше? — спросил я его.
— А вот это мне самому интересно, — сказал Авраам и коварно улыбнулся. — Моя семья поддержит тебя в любом случае, тебе не стоит об этом переживать. Отныне ты помолвлен с моей дочерью. Да, танец бурдоу — это своего рода одновременно и помолвка. Но не стоит переживать, я организую и потрачу все необходимые средства, чтобы ваша помолвка была поистине великолепной и грациозной. Я слышал, твой брат женится. Мы переиграем твоего брата. Пригласим самых знатных лиц, и мы сыграем такое мероприятие, о котором будет шептаться вся столица.
— Если это так важно, то я согласен. — ответил ему.
— Разумеется, это важно, и не только это. Теперь ты находишься под нашим крылом. Ху-ху-ху. Что же сделает твой отец, когда узнает об этом? Я думаю, он уже узнал об этом. Да, наверняка тебя дома ждут большие проблемы. Но тебя есть за что похвалить. Ты совершил непростой подвиг. Ты наверняка уже вошёл в историю империи. Тебе есть чем гордиться.
— Спасибо за похвалу, — уныло ответил.
— И да, Сергей, я хочу тебе напомнить, чтобы ты лишний раз не раздумывал над тем, как тебе поступить. Перед богами ты заявил, что достоин руки моей дочери, а также помолился перед всем светским сообществом. Поэтому обратного пути у тебя нет. Отныне ты мне как сын, а я тебе как отец. И даже если Шестаков посмеет угрожать тебе, чтобы ты ценой своего статуса или каким-либо другим
* * *
Мы с Эмброузом вернулись к людям. Я не знал, как реагировать на произошедший диалог. Я понимал, что попал в ещё большую передрягу, которую мог себе представить. Проблем и так хватало на мою больную голову, так ещё это. Я хотел аккуратненько занять свои позиции в семье Шестаковых, но что теперь? Теперь семья меня ненавидит. А сейчас я прямым текстом заявил, что поддерживаю Парламент и буду всячески потакать им. Кроме того, это явный вызов отцу и Артёму.
Аристократы разных мастей наблюдали, как мы с Авраамом Эмброузом заходим в главный зал. Все пристально смотрели и что-то обсуждали. Я случайно бросил взгляд и увидел Аню Форсову. Её глаза были наполнены слезами и дикой ненавистью. Но вместе с тем я заметил в них что-то ещё. Мне даже на мгновение показалось, что я смог прочитать на её лице: «Мы с тобой ещё не закончили».
Джиголо не было рядом с Оксаной, когда она подбежала ко мне. Видимо, кота не пускали в главный зал, потому что с животными вход был запрещён. Скорее всего, его оставили в одной из комнат с другими пушистыми питомцами аристократов. Я слегка улыбнулся, представляя, как пушистый мутант недовольно фыркает, а мысли о том, что я могу сделать с его хозяйкой, его выводят из себя.
— Чего вы так долго? — спросила Оксана.
— Мы обсуждали с твоим отцом помолвку, — ответил ей.
Девушка покраснела. Авраам услышал мои слова, когда проходил мимо нас, и довольно хмыкнул.
— Идём со мной, — шепнула мне на ушко Оксана, а затем стараясь не заметно, вывела из зала.
Она ничего не говорила. Молча вела по коридору, что-то искала. А когда нашла, то завела в одну из комнат.
— Что тут? — спросил её, рассматривая комнату. Но кроме спального помещения ничего не обнаружил. Я повернулся к Оксане и встал столбом. Девушка скинула с себя платье, осталась в одном нижнем белье.
— Ты уж не подумай обо мне плохо, — сказала Оксана и прижалась ко мне…
…
«Каменное и серьёзное лицо!» — говорил себе, когда мы вернулись с Оксаной обратно в зал. — «Я не преступная крепость. Улыбка не должна проявится. Не сейчас.»
Но моя спутница была другого мнения. Она прижималась и вся светилась от счастья. А её отец, хитро кивал мне головой. Другие же гости, как стервятники, старались разорвать нас глазами.
Следующие несколько часов мы с Оксаной сидели и наблюдали за различными представлениями: перед нами выступали поэты, певцы, разыгрывались сцены из истории империи. Также нам подавали разные блюда, которые были привезены из разных уголков империи и даже из-за пределов нашего государства. Мы обсуждали мероприятие, шутили, пили и ели, стараясь сдерживать свои чувства, ведь мы находимся в светском обществе, и даже держаться за руки уже выглядит неприлично, не говоря уже о поцелуе.
К концу вечера Авраам подошёл к нам и забрал свою дочь. Он пообещал мне, что, как только все приготовления будут завершены, мы с Оксаной снова сможем встретиться, но это уже будет на помолвке или других мероприятиях. Чистокровные не могут встречаться до свадьбы — не прилично. Но Эмброуз всё же ещё несколько раз отпустил пошлые шутки и, под покраснение дочери удалился вместе с ней.