Апостолы Революции. Книга первая. Лицедеи
Шрифт:
– Так что же нам мешает? – продолжала ворковать она, ее руки обвивали его шею, подобно кольцам удава. – Если я сейчас выйду отсюда, сегодня ночью можем устроить маленький праздник в честь
Ну и актриса! Барер мягко, но решительно отстранил от себя стройное тело, которое так и льнуло к нему. Этак она и правда добьется своего!
– Подожди еще пару дней, – ласково проговорил он, изобразив самую обворожительную улыбку, на какую был способен. – Тогда и шампанского выпьем, и в театр сходим.
– Негодяй! – закричала она и замахнулась, чтобы ударить его, но опустила руку, отвернулась и заплакала. – Предатель! Трус! Негодяй!.. Предатель… Трус… – слова пробивались сквозь рыдания, больше похожие на истерику. – Ты обещал, что защитишь меня… Ты обещал… Ты… ты… предал меня… Вы все предали меня… Где Робеспьер? Где этот мерзавец?
– Он уехал в Лион, – сухо ответил Барер, решив, что лучшее, что он может сделать, это направить ее гнев на брата Максимилиана.
Элеонора замолчала и повернула к нему
– Как уехал? Когда?!
– Вчера утром.
– Уехал, зная, что я в тюрьме? – она произнесла эти слова медленно и тихо, как будто заставляя себя поверить им. – Как он мог?! Как он мог?! Он!
Ее мир перевернулся с ног на голову. Тот, в защиту которого она так твердо верила, в любви которого не сомневалась ни минуты, тот единственный из ее любовников, кто предложил ей свою руку, кто готов был представить ее в обществе как свою жену, попросту бросил ее на произвол судьбы!
Барер предпочел не рассказывать, что, уезжая, Огюстен просил Давида позаботиться о возлюбленной. Его вполне устраивала роль единственного спасителя Элеоноры. Теперь можно не сомневаться, что она откажет Робеспьеру-младшему от дома.
– Доверься мне, – только и сказал он, крепко обнимая заплаканную, дрожащую, беззащитную женщину. – Я обещаю, что не оставлю тебя. Еще три дня, максимум четыре… Тебе ничего здесь не угрожает.
Конец ознакомительного фрагмента.