Апозиопезис
Шрифт:
— Это полицейские мехаборги? — спросил трупоход.
— Нет, — шепнула в ответ Генриетта. — Все правительственные знаки и таблички сняты, они выглядят так, словно их вытащили со свалок..
— Кто же их прислал?
— Тот же самый сукин сын, который наслал на меня марионеток, — буркнула юнкер-девица и скрежетнула зубами.
Ей уже доводилось драться с машинами, как с австрийскими големами, так и с французскими автоматами.
Генриетта знала, что необходимо очень тщательно целиться, чтобы обезвредить подобного противника. Его можно было победить и силой огня. Воительница припала к стене, осторожно выглядывая наружу. Худощавый автомат ловко спрыгнул с мусорной кучи и направился в сторону флигеля. Генриетта знала, что сбежать может только наверх, выбраться
— Ну хорошо, — злобно ухмыльнулась Генриетта. Она почувствовала приятное возбуждение, как всегда перед боем. Вот именно его ей немного и не хватало. — Станцуем с этими сволочами. Но вначале тебя необходимо как-то активировать. Держи, выпей хотя бы этот флогистон. Похоже, сейчас тебе уже ничего не повредит.
Она подскочила к трупаку, зубами вырвала пробку из горлышка и вылила содержимое бутылки в горло зомби. Тот проглотил жидкость, словно малыш молочную кашку. И тут же в его темных глазницах загорелись белые огни. Генриетта, несколько напуганная этим, даже отступила. Трупоход вновь показался ей огромным мужчиной, как будто в одно мгновение он вырос на фут. Или это он просто выпрямился?
— А как тебя, собственно, зовут? — спросила Генриетта.
— Не помню, — пожал плечами трупак.
— На время я буду звать тебя Фойриген [56] , хорошо?
Времени на ответ не хватило. Дверь флигеля с грохотом распахнулись и в дом вскочил тот худощавый автомат со скальпелями и ланцетами вместо пальцев. Медицинский мехаборг! — мелькнула мысль в голове Генриетты. В автомате должен был быть вмонтирован разум врача, осужденного за какие-то преступления. Девушка вытащила из кармана плоский гаечный ключ и повернула головку винта на лбу. Автомат смерил взглядом находившихся в помещении, а его глазницы еще сильнее сузились, как будто бы он грозно щурил глаза. Юнкер-девица наложила ключ на другой винт и повернула, тем самым открывая оба боевых клапана.
56
Feurigen. Если считать это имя смесью греческого и немецкого языков, означать оно будет нечто типа «Огнем порожденный» — Прим. перевод.
Мехаборг ринулся в атаку: он поднял блистающую лезвиями руку и прыгнул. Генриетта почувствовала резкий прилив крови к голове. Бешенство. Ярость. Автомат несся, словно размазанный скоростью, блестящий снаряд. Девица глухо заворчала и метнула ключ, а сама бросилась в сторону. Ключ впечатался в башку машины. Хирург промахнулся буквально на пару сантиметров. Хрупнула древесина разбиваемой столешницы. Вместе с зомби и мехаборгом стол полетел прямиком в раздавленное стекло. Все это грохнуло в шкаф. Тот свалился на клубок тел, наваливая сверху толстенные тома и бутылки. Геня перекувыркнулась, вытаскивая на лету из карманов револьверы. Один с пулями на людей, второй с освященными — на демонов. Жаль только, что нападавший был ни тем, ни другим.
Автомат выскочил из развала, словно на пружинах. В стороны полетели книги и лабораторная посуда. Звон, хруст, грохот. Но Генриетта тоже уже стояла на ногах, целясь в противника из обоих стволов. Тот прыгнул. Девушка потянула спускные курки. Раз, два, раз, два. Воздух разорвали колонны огня их стволов и дым от сгоревшего пороха. Выстрелы грохотнули словно канонада. Пули дырявили корпус автомата, глухо сталкиваясь с находящимися внутри поршнями и котлом. Но летящей машины остановить они не могли. Лезвия вытянутых скальпелей были направлены в сторону лица девушки. Та уклонилась одним плавным движением, с достойной балерины грацией. При этом ей еще удалось грохнуть рукояткой револьвера прямо по башке пролетавшего мимо автомата.
Тот снова упал в обломки, раздавив стул и шкафчик с рюмками. Но отскочил от стенки, по инерции еще пробежал по ней вертикально вверх, обеими ногами отразился
— Сзади! — завопил басом Фойриген, который только-только успел выползти из-под шкафа.
Генриетта, не поворачиваясь, наклонилась. Клинок свистнул над ней стальной молнией. Поворот и пинок. Второй, однорукий мехаборг даже не вздрогнул от удара, зато начал рубить с ошеломляющей скоростью. Палаш рассекал воздух с постоянным и непрерываемым свистом, превратившись в занавес, поднимающийся и падающий на Генриетту под различными углами. Девушка кружила, избегая лезвия буквально на волосок. Она била руками и ногами в металлическую обшивку, пытаясь попасть в самую чувствительную точку автомата. Для обыкновенного человека она походила на спазматично мечущуюся сумасшедшую, окруженную полосами лезвий. Через несколько ударов сердца лезвие рассекло ее платье в нескольких местах, а один раз даже с хрустом скользнуло по стальной арматуре корсета.
Краем глаза девушка заметила первый автомат, который на карачках выполз из завалов и, прихрамывая, направился к ней. А ведь с двумя я не справлюсь, мелькнула мысль. Генриетта отклонилась назад, позволяя фехтовальщику приблизиться, и невообразимо быстрым движением перехватила его руку в запястье. Используя инерцию наступления и массу автомата в качестве противовеса, она дернула за железное плечо, крепко упершись ногами. Мехаборг полетел вперед, сделав разворот, и оторвался от пола. Генриетта напрягла все мышцы и, не отпуская противника, провернулась вокруг собственной оси. Сделав полный оборот, отпустила, и фехтовальщик полетел прямиком в идущего в атаку хирурга. Оба автомата столкнулись и с грохотом покатились по земле.
— Ложись! — завопил трупоход и пихнул Генриетту.
В дверях встал чугунный голем, пузатый словно бочка, с плоской, овальной башкой.
Он нацелил в них картечницу и завертел рукояткой. Шесть стволов закружило будто на карусели, поочередно выплевывая пули. Девушка прижалась к доскам пола, спиной чуя пролетающую свинцовую смерть. Грохот работающего словно фонтан пулемета наверняка был слышен в целом квартале. Гильзы звенели, непрерывным потоком стекая на пол. Лаборатория Данила превращалась в фаршируемую металлом преисподнюю. Оставшиеся целыми после солдатского погрома бутылки и посуда взрывались одна за другой, предметы мебели рассыпались в опилки, пули стучали, вырывая дыры в стенах. Дым, пыль, обломки стекла и дерева летели во всех направлениях, облаками осыпаясь на Генриетту. С басовым гудением разорвало котел одного из двух автоматов, пули застучали в металлические листы корпуса, расправляясь со следующим.
Один лишь трупак держался на ногах, а потом, к изумлению Генриетты, он с криком бросился на голема.
Пули хлюпнули и в его гнилое тело, пробивая навылет. Но из выходных отверстий, вместо гнилой мази, выстрелили фонтанчики огня. Через мгновение Фойриген выглядел словно еж, у которого вместо игл огненные ленты. Двумя могучими скачками он приблизился к голему и занес кулак для удара.
Кулак? Генриетта подняла голову. Ведь только что у него еще не было рук. Сейчас же ладони были наполовину прозрачными, они опалесцировали и стреляли огнями. Появиться они должны были, благодаря флогистону, словно видения, сгенерированные чистым элементом огня. Флогистон как жидкость заполнил тело трупохода и воспроизвел утраченные его части, основываясь на клеточной памяти носителя.