Апрельская сирень
Шрифт:
– Повезло тебе.
– Очень, – с сарказмом ответила Сирена, которой даже представлять не хотелось, что ее ожидает впереди.
– Да, повезло! Представь, сколько времени ты будешь проводить с Лешенькой? Как бы я хотела оказаться на твоем месте…
– О, так это, я думаю, можно устроить – пойди к Альбине Маратовне, и скажи ей, что хочешь петь вместо меня, я буду только благодарна, – не без злости сказала Сирена.
– Я не умею петь, – отрезала Оля.
– Умеешь.
– Не так хорошо, как ты. К тому же Леша выбрал тебя, так
– Это потому что он слышал как я пою. Кто знает, будь ты в тот вечер со мной, может быть, его выбор пал бы на тебя.
– Не говори глупостей.
Так они и дошли до кабинета политологии.
– Матвеева, Маркина! Подождите!
Девушки обернулись – по длинному коридору, со стопкой каких-то папок, тетрадей и книг, бежал Самойлов.
– Вот, положите это, пожалуйста, на мой стол – он отдал папки Оле, а Сирене протянул книги и тетради, – я должен перед парой зайти в деканат.
– Хорошо, – кивнула за двоих Сирена. Преподаватель благодарно улыбнулся, и, развернувшись, направился обратно по коридору.
– Ненавижу политологию, – глядя в спину удаляющемуся мужчине, сказала Оля. Сирена удивленно вскинула брови:
– С чего это вдруг?
– По двум причинам. – Первая причина это Его Превосходительство – Царь. Терпеть его не могу.
– Можешь не сомневаться, что это взаимно, – не остался в долгу, непонятно откуда взявшийся за спинами девушек Царев. Не глядя на них, парень прошел мимо, и вошел в аудиторию.
– А вторая причина? – поинтересовалась Сирена, которая, хотя и испытывала к Цареву неприязнь, но все-таки не в такой степени, как Оля, а потому легко смогла о нем забыть, как только тот скрылся из вида.
– А вторая – Самойлов. Константин Аркадьевич, чтоб его, – тихо сказала Оля.
– А он-то что плохого тебе сделал? – удивилась Сирена.
– Вчера он велел мне пройти с ним в преподавательскую!
– И что?
– А потом дал мне несколько тем рефератов, которые я должна подготовить, и через две недели отчитать ему.
–Ну, это же хорошо, подтянешь оценки. Что в этом плохого?
– В этом ничего. Но как он на меня смотрел!
– Как?
– Пожирающе! А это его «Оленька»! Какая я ему Оленька? Короче говоря, не хочу я к нему идти. Боюсь я его.
Сирена засмеялась.
– Неужели ты думаешь, что он станет домогаться тебя? Да еще и в общей преподавательской?
– Ну, может и не станет…
– Ну, тогда чего тебе бояться?
– Но он может намекать мне! Ну, намекать мне на это… Понимаешь?
– Не понимаю. Глупости все это. Он ведь преподаватель, а ты студентка, а потому…
– Ох, и наивная же ты душа! – вздохнула Оля, – Живешь, словно в параллельной Вселенной, ей-богу. Знаешь, сколько таких в нашем универе?
– Каких?
– Тех, что спят с преподами, балда! Тебе назвать их фамилии?
– Не надо.
–В общем, к Самойлову ты пойдешь со мной.
– Хорошо, – смеясь, сказала Сирена. – Буду стоять на страже твоей девичьей
– Да, идем.
Константин Аркадьевич вошел в кабинет спустя десять минут после начала пары.
– Тетради открывать не нужно, – предупредил он. – Лекцию мы начнем чуть позже…
– И как же мы успеем ее закончить, если вы итак опоздали на десять минут? – поинтересовалась Маша – девочка, которая так же, как и Сирена училась очень хорошо. Правда, из-за ее дерзкого характера и острого языка, не все преподаватели любили ее, и потому нередко занижали баллы.
– То, что мы не успеем, Орлова, вы закончите дома. А пока, Матвеева, я хотел бы попросить вас взять у меня со стола листочки и раздать их.
– Достал он меня, – еле слышно шепнула Оля. Тем не менее, она послушно встала, и, подойдя к столу Самойлова, не глядя на мужчину, взяла стопку чистых тетрадных листов. В течение пары минут она ходила между рядами и раздавала листы.
Дойдя до парты, за которой сидели Царев с Чацкой, девушка отделила от стопки два листа, и положила их на парту. Вышло небрежно, и листок Царева упал на пол.
– Матвеева, аккуратнее, – грубо сделал он ей замечание. – Не нужно демонстрировать свой характер.
Оля подняла на него глаза, и, растянув губы в приторно-сладкой, притворно-извиняющейся улыбке, промурлыкала:
– Простите мне эту оплошность, Ваша Светлость. Я случайно. Так получилось.
– Еще раз назовешь меня подобным образом, – прошипел Царев, – пожалеешь, что не родилась немой.
– Как скажете, Ваше Сиятельство, такое больше не повторится.
Царев резко встал, сжав кулаки. Его зубы были крепко стиснуты, а глаза блестели от ярости. Краем глаза, Оля заметила, как дергается жилка на его шее.
Он был в бешенстве.
На секунду девушке показалось, что он ее ударит. Она невольно отшатнулась.
Но Царев не тронул ее и даже не сказал ей ни слова. Пройдя мимо нее, он подошел к преподавательскому столу.
– Дайте мне листок с заданиями, – сказал он Константину Аркадьевичу.
– Да, конечно. Вот, держите, – мужчина взял первый попавшийся листок и протянул его парню. – И советую вам держать себя в руках.
– Я не нуждаюсь в советах, – буркнул тот.
Когда он садился за свое место, Оля уже была на другом конце аудитории.
– Владик, а мне не взял задание? – ласково прощебетала Чацкая.
– Нет, – резко ответил ей Царев.
– Ну, воот, – обиженно протянула девушка.
– Пошла и взяла сама, какие проблемы? – грубо рыкнул Царев.
Девушка всхлипнула, но ничего не ответила.
– Бедняжка, – прошептала Сирена, с жалостью глядя на Чацкую. – Совсем себя не уважает.
– Дура потому что, – отозвалась Оля, садясь на свое место, рядом с ней.
– Маркина? – позвал Сирену Самойлов. – У вас, я надеюсь, ни с кем из сидящих здесь студентов нет конфликтов?