Апрельская сказка
Шрифт:
— Ты собиралась все бросить? Чашки, тарелки?
— Я уже все бросила. Я уезжаю, Итан.
Он вздохнул, и на какое-то мгновение его лицо стало абсолютно беспомощным.
— Я хотел, чтобы у нас все продолжалось, — тихо сказал он, — и ничего сверх того. Я не разрешал себе привязаться к тебе, испытывать какие-то чувства, но, оказывается, было уже поздно. Эти чувства уже возникли, хотел я того или нет. Мне оставалось только подавлять их, не давать им выйти наружу.
— Ах, какой ты умный, — ответила Дорис, изображая
— Да, я такой. А ты? Ты ведь тоже подавляешь свои чувства, правда, Дорис?
— Да. Я скучала по тебе.
— Ты скучала?
— Да.
— Хочешь кофе? Или чаю?
— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Дорис, вся дрожа от страха.
Она боялась продолжать этот разговор, понимая, что может выболтать то, что так хочет скрыть. Если бы у нее было время привыкнуть к этой мысли... Если бы все это не свалилось на нее так неожиданно. Может, это все-таки ошибка?
Итан приготовил себе кофе и поставил чашку на стол.
— Посмотри на меня, Дорис.
Она отвернулась и, впервые с тех пор, как они стали близки, не почувствовала, как он приблизился к ней. Он дотронулся до ее плеча, и Дорис словно током обожгло.
Отпрянув, она бросила на него гневный взгляд.
— Не прикасайся ко мне!
Итан нахмурился и с тревогой вгляделся в ее распухшее от слез лицо.
— Что случилось?
— Ничего! — крикнула она. — Уходи!
— Ты заболела?
— Нет.
— А что тогда?
— Ничего.
— Перестань говорить «ничего», когда совершенно ясно, что что-то случилось, — мягко сказал Итан. Он взял ее за плечи и повернул к себе. — Скажи мне.
Она отчаянно замотала головой.
— Моника приезжала?
Она снова тряхнула головой.
— Что тогда? Ради Бога, Дорис, скажи, в чем дело?
Глаза ее наполнились слезами. Оттолкнув его, она прошептала:
— Кажется, я беременна.
8
Потрясенный, Итан на мгновение потерял дар речи.
— Но ты говорила...
— Что принимаю противозачаточные таблетки. И я действительно, — еле слышно прошептала Дорис, — предохранялась, но, видимо, раз или два забыла это сделать. Или причина в другом, я не знаю... Не смотри на меня так! Это получилось не нарочно! Я не ожидала... не хотела... тебе говорить, и мне от тебя ничего не нужно!
— Понятно, ты ведь даже не собиралась сообщить мне. Это мой ребенок? Что я говорю, — конечно же мой! Прости меня. Прости. Мы поженимся и...
— Не говори глупости, — перебила его Дорис. — Сейчас не средневековье. В наше время не женятся из-за беременности. И вообще, это еще может оказаться ошибкой.
— Но ты ведь так не думаешь?
Дорис покачала головой, и ее глаза вновь наполнились слезами. Если раньше она ничего не хотела ему говорить, то теперь не могла остановиться. Она чувствовала, что должна положить конец его донкихотству.
—
— Нет! — с нажимом сказал Итан. — Нет, — медленно повторил он, — я не хочу этого.
Дорис тоже не хотела, сама не понимая почему. Ведь когда она впервые заподозрила, что беременна, ее первой мыслью было именно это — сделать аборт. Но сейчас она твердо знала, что оставит ребенка.
— Я не хочу, чтобы ты на мне женился, Итан, — спокойно проговорила она. — Думаю, теперь я могу выпить чаю.
— Я приготовлю. Сядь, Дорис.
Она послушно села и сцепила руки на столе. Теперь, когда он все узнал, Дорис испытала невероятное облегчение, словно с ее плеч сняли тяжелый груз. Она нашла носовой платок, высморкалась и вытерла слезы.
Итан поставил перед ней чай и уселся напротив.
— Я не нарочно, — тихо сказала она.
— Знаю. Я испытал что-то вроде шока, — признался он со слабой улыбкой.
— Я тоже.
— Ты была у врача?
Дорис отрицательно покачала головой.
— Тебе надо сходить, — заботливо попенял ей Итан.
Он немного отпил остывшего кофе и вздохнул:
— Почему ты не хочешь выйти за меня замуж?
— Ты знаешь почему.
— Думаешь, что я тебя не люблю?
— Я в этом уверена.
— Я стану отцом, — мечтательно произнес Итан. — О Боже!
— Прости меня.
— Что ты такое говоришь!
Видя, как Дорис опустила глаза и судорожно стиснула чашку, Итан вдруг испытал сильнейшее желание защитить ее. Она выглядела такой потерянной, такой печальной. Но даже с опухшим лицом и покрасневшими глазами была необыкновенно красива.
— Понимаешь, мое представление о тебе было во многом испорчено тем, на что намекала Моника, — задумчиво сказал он. — Ведь я почти совсем не знал, какая ты на самом деле. Какой ты была до того, как все это случилось. А мне нужно понять. Поговори со мной, Дорис.
— Какой в этом смысл? Я любила тебя, а ты...
— Предал тебя? Так же, как и Моника, — закончил он за нее. — Я знаю.
Дорис с вымученной улыбкой водила пальцем по столу.
— Она сказала, что это было отвратительно, — вдруг припомнила Дорис.
— Что? — ласково спросил Итан.
— Мы с тобой. Она видела нас на полу, в кухне.
— Правда? — усмехнулся он.
Дорис сердито вскинула на него глаза.
— Тебя это совсем не волнует?
— Нет. Мне это не показалось отвратительным. А тебе?
Невольно улыбнувшись, Дорис снова принялась исследовать стол.
— Я-то думала, что мне всегда везет! — с горечью сказала она.
— Потерять в раннем детстве обоих родителей — вряд ли это можно назвать везением.
— Но мне и тут повезло, меня взяла к себе тетя. Она была добрая, милая и очень меня любила.