Апрельское, или Секрет забытого письма
Шрифт:
При этих словах я ощутила волну мурашек, пробежавшую по всему телу. Сидела, не дыша и почти не шевелясь. Смотрела на свои руки, лежавшие на столе.
— Вы потом поженились? — задала вопрос какая-то журналистка.
— Нет, — ответил Максим. — К сожалению, мы расстались.
— А почему?
— Я очень сильно её обидел.
— И она не простила? Вы ей изменили?
— Нет.
— Вы пытались её вернуть, попросить прощения? — девушка не унималась.
— Она вычеркнула меня из своей жизни. Я не имел такой возможности, — Максим спокойно и честно отвечал на её вопросы.
А мне
— Что бы вы сделали, чтобы исправить свою ошибку?
— Всё что угодно, — искренне ответил Богорад.
— А она знает, кем вы стали? Как сложилась её жизнь? Вы не следили за её судьбой?
— У неё всё хорошо, я думаю.
— Вы можете прямо сейчас попросить у неё прощения, — предложила журналистка. — Вдруг она будет смотреть эту пресс-конференцию.
Максим только собирался что-то ответить, как его перебили. Его партнер, должно быть, решил, что Богорад перетягивает одеяло на себя и забирает всё внимание прессы.
— Так, коллеги, — сказал он. — Давайте оставим в покое личную жизнь Максима Ильича и вернёмся к теме трагедии, случившейся в Апрельском в годы войны. О тех событиях Светлана Юрьевна написала книгу. Предоставим ей возможность рассказать об этом.
Не ожидавшая, что мне так скоро передадут слово, и все ещё находящаяся под впечатлением от откровенности Максима, я замешкалась и не могла начать говорить. Повисла напряжённая пауза, на меня устремились все взгляды. А я будто онемела, хотя готовилась к этому мероприятию столько времени!
— Я думаю, Светлана Юрьевна не будет против, если я всё-таки сделаю то, что должен был сделать десять лет назад, — вдруг произнёс Максим то ли случайно, то ли сознательно приходя мне на помощь.
Мне нужно было взять себя в руки, собраться с мыслями. Я лишь отрицательно покачала головой, давая понять, что не против.
— Я очень обидел тебя и совершил огромную ошибку, — произнес Максим.
Меня пригвоздило к месту и оглушило. Все звуки разом пропали, только его голос звучал в ушах. Я не могла поднять глаза на моментально притихший зал, поэтому уставилась в мои шпаргалки и пресс-релиз, который ещё перед началом мероприятия положила перед каждым участником Ирина. По-моему, даже начала мелко подрагивать, как бывает, когда замёрзнешь, или при сильном волнении.
— Сказать, что я сожалею — это не сказать ничего, — продолжал он. — Прости меня, пожалуйста. Я обещаю всё исправить. Ты всё равно будешь моей.
Последняя фраза заставила меня поперхнуться. Я судорожно вдохнула воздух, но он словно застрял где-то в горле. Я чудом не закашлялась. Вовремя обнаружила перед собой маленькую бутылочку с водой и стакан. Быстро наполнила его, отпила немного. Это помогло прийти в себя. Не веря своим ушам, повернула голову в сторону Максима и обнаружила, что он смотрит на меня. И я понятия не имею, как давно. В зале стояла полная тишина. А потом грянули аплодисменты.
— Вам слово, Светлана Юрьевна, — сказал Максим непринужденно, будто только для этого и повернулся ко мне.
А у меня, в который раз за этот день, дух перехватило.
— Спасибо, — услышала свой голос как будто издалека. — Моя книга «Апрельское, или Цыганское несчастье» родилась благодаря письмам, случайно попавшим мне в руки. Они
Пересказанная в письмах неизвестной женщины история вызвала у присутствующих бурю эмоций, массу вопросов и даже желание после мероприятия сделать со мной отдельное подробное интервью. Но поскольку время было ограничено и следовало ехать на место установки памятного знака, с некоторыми журналистами мы договорились встретиться и пообщаться в другие дни. Когда выходили из зала и Борис Каренович приглашал людей рассаживаться в автобусы, Богорад шепнул мне:
— Поздравляю, твой звёздный час удался!
Гости и участники вывалили на улицу, стали рассаживаться по машинам и в два специально нанятых полутораэтажных автобуса. Максим кивнул в сторону массивного, чертовски блестящего чёрного внедорожника и сказал:
— Подвезти?
— Спасибо, я на своей, — ответила и невольно улыбнулась.
Нажала на брелоке кнопку, раздался звук разблокировки дверей моей аккуратной серебристой красавицы. Максим остался стоять, удивлённо подняв брови. Он сосредоточенно наблюдал, как я сажусь в машину и как выруливаю со стоянки. Ждал, что допущу ошибку? Я за рулём всего три с половиной года, но считаю, что вожу неплохо.
Его автомобиль на протяжении всего пути мелькал у меня в зеркале заднего вида. Словно контролировал. Я почти не знала дорогу, поэтому следовала за едущим впереди Габриеляном. Вскоре в потоке машин потеряла его из виду. Заволновалась, испугалась, что заблужусь. Но вовремя заметила мигающий мне фарами внедорожник. Он обогнал меня и поехал впереди. Теперь я двигалась следом, стараясь не отставать.
Когда мы выехали на трассу, стало проще. Здесь не было такого бурного движения. А на подъезде к Апрельскому джип Максима почему-то мигнул мне фарами и свернул в другую сторону. Хм, странно. Может у него были ещё какие-то дела? До нужного места я добралась сама. С опозданием поняла, что здесь, наверное, сейчас соберутся все жители посёлка, и я могу встретить кого-то из старых знакомых.
На поле действительно толпился народ. Памятник, накрытый белой тканью, торжественно возвышался над всеми. По очертаниям сложно было понять, что там. Но это была определённо не стела и не крест.
Меня быстро нашла Ирина и повела ближе к установленным микрофонам. Там уже маячили Габриелян, Ростовский, батюшка из местной церкви и ещё какой-то мужчина. Как оказалось, это новый глава поселковой администрации, сменивший Боровенского.
Сколько я ни озиралась, ни искала его в толпе, Максима нигде не было. Вопреки моим ожиданиям, с началом затягивать не стали. Тем более, что небо потемнело и угрожало разразиться на нас ливнем. На востоке стало совсем черно, и даже пару раз вспыхнули зигзагами молнии. Ветер усилился, того и гляди нагонит непогоду.