Аптечное дело
Шрифт:
«Дзинг»! — Вдруг на стекле появилась маленькая дырочка, и от нее разбежалась паутинка трещинок. Пуля пролетела мимо моей головы и застряла в стене. Все произошло в мгновение ока.
Я уже стоял в простенке между двумя окнами, укрытый, по крайней мере, от повторного выстрела. Вероника побелела, глядя на противоположную стену — там, где-то рядом с потолком, и должна была находиться пуля, предназначавшаяся ее собеседнику.
— Кто-то стрелял в вас, — сказала она, не зная, что нужно говорить в подобной ситуации.
— На этой основе уже можно строить другую теорию, — согласился я.
— Но откуда стреляли?
— Со
Не выходя из простенка, я потянул за штору и задернул окно. Потом точно так же зашторил и второе окно и только после этого вышел из своего временного укрытия.
— Вы попытаетесь поймать их? — спросила Вероника.
Я засмеялся:
— Я не супермен, дорогая! Пока я спущусь вниз, они будут уже далеко-далеко. Мне следовало бы предвидеть такой оборот — ведь меня недавно предупредили… — Я скрипнул зубами. — Мне кажется, эти подонки ищут все же вас. Если же вы меня обманываете, то ваша игра безумно сложна.
Девушка посмотрела мне в глаза, чувствовалось, что в голове у нее копошится рой мыслей, но она не может перевести их в слова.
Потом в тишине пискнул мой пейджер. Я глянул на сообщение, поднял трубку и позвонил по указанному номеру.
— Хэллоу, это Джессика Браун из «Ассошиэйтед пресс», — сказал женский голос. — Я только что говорила с господином Зиганшиным и заинтересовалась вашей ночной беседой. Не рассердитесь ли вы, если я попрошу вас о коротком интервью?
Голос был мягкий и удивительно завораживающий. Но мне уже приходилось сталкиваться с этими сладкоголосыми сиренами.
— Даже и не знаю, на какую тему мы с вами могли бы побеседовать, — ответил я. — Мне тридцать пять лет, я. считаю, что наш нынешний президент просто молодчина, думаю, что Россия еще долго не бросит пить, я советую всем покупать облигации Сбербанка, и у меня аллергия на тополиный пух. Сверх того мне больше нечего поведать миру.
— О, я отняла бы у вас всего несколько минут, вам не придется отвечать на те вопросы, которые вам не понравятся. И еще мне хочется поговорить об этом удивительном изобретении
— Позвоните мне, пожалуйста, завтра, я буду знать свои планы, — предложил я журналистке, про себя решив обязательно отключить телефон.
— Как, вы уже в постели?
Я приподнял брови, потом нахмурил их:
— Когда я был маленьким, такие вопросы называли сугубо личными, — ответил я спокойно, но уже начиная злиться.
— А я как раз в вестибюле, — не унималась журналистка. — Почему бы нам не встретиться прямо сейчас? Обещаю, вы сможете выкинуть меня вон, как только я вам надоем.
После этого я уже не колебался. Мое терпение лопнуло.
Я не ждал никаких журналистов. Никому постороннему я своего адреса не давал, а кроме того, интервью у меня в последний раз брал следователь Гнатюк после отстрела денег у одного жлоба. Да и вообще, настоящие журналистки никогда не пришли бы в вестибюль гостиницы, заранее не договорившись о встрече со своей жертвой. И уж конечно, не стали бы устраивать спешку, являться в гостиницу за полночь ради обыкновенного интервью. Кстати, и обворожительный голосок и двусмысленные обороты тоже явно не из запаса настоящих бравых репортерш.
Я был уверен, что интуиция меня не обманывает, и решение созрело. Я мог довольно долго
— Хорошо, — ответил я, — поднимайтесь.
Я положил трубку так же нежно, как мать кладет в колыбель своего первенца, повернулся к девушке и улыбнулся.
— Возвращайтесь к себе в номер, Верочка. — В моем голосе впервые за последнее время зазвучали беззаботные, веселые интонации Зуба. — Собирайте вещи, сегодня ночью мы едем в славный град Усмановск.
Вероника озадаченно посмотрела на меня:
— Но я же должна встретиться с Зиганшиным.
— Я привезу вас обратно сразу же, как мы назначим настоящую встречу. Но это будет не завтра. Пока же я не в состоянии находиться одновременно в двух местах. Тем более что за вашим отцом тоже нужно приглядывать. — Я улыбнулся. — Ну а теперь бегите к себе. Вы откроете мне, только услышав наш пароль: два стука длинных, три коротких. Я приду сразу, как разделаюсь с небольшим дельцем. — Я подвел девушку к двери.
— Что это был за звонок? — спросила она. — Вы уверены, что с вами все будет в порядке?
— Как раз на эти вопросы я и хочу получить ответы. Какая от меня польза, если я буду прятаться по подвалам? Но я почему-то твердо уверен, что в Москве мне не умирать, по крайней мере, на этой неделе. Скоро увидимся, дорогая.
Она задержалась на минуту в дверях, взглянула на меня и вдруг неожиданно быстро поцеловала.
Я вошел в спальню, открыл чемодан и вынул пистолет, уютно устроившийся в кобуре. Потом надел кобуру под пиджак и вернулся в комнату. Пусть это и выглядело несколько мелодраматично. Однако я никогда не пренебрегал даже мелодраматическими предосторожностями — поскольку решил еще немножко покуролесить на белом свете, прежде чем мое имя окажется высеченным на могильном камне. В том же сложном и грешном мире, где я провел значительную часть своей жизни, никогда нельзя быть уверенным, что вслед за очаровательным женским голосом по телефону в дверях комнаты появится настолько же очаровательная женская фигурка…
У меня хватило времени закурить сигарету и сделать еще несколько глотков…
Раздался стук.
Я широко распахнул дверь левой рукой, стараясь держаться в стороне. Передо мной стояла девушка, вполне соответствовавшая голосу по телефону. Я рискнул высунуться в коридор, чтобы захлопнуть за псевдожурналисткой дверь и сразу же защелкнул замок. Затем я прошел за гостьей в комнату, ни на минуту не теряя бдительности и постоянно помня о недавно просвистевшей пуле. На своей территории я рассмотрел девушку получше. Лицо классической красоты, цвет кожи напоминал южный свежий персик, светлые волосы, не знавшие краски, голубые глаза. Она была достаточно высока ростом, но, пожалуй, не имела и грамма лишнего веса. Вся она вызывала во мне приятное возбуждение, особенно если учесть, что на ней вместо чулок были колготки из «рыбачьей сети», которые забирались высоко под кожаные штанишки, которые ну оч-чень откровенно демонстрировали достоинства хозяйкиных ляжек.