Аптечное дело
Шрифт:
— Какой-какой акт?.. — Я с интересом взглянул на нее.
— Психофизиологическую секвенцию, — заявила малютка.
— С тобой, деточка, я готов вынести что угодно.
— Только держите себя в руках. Стойте на прямых ногах, — звучным голосом скомандовала она. — Сосредоточьтесь и напрягитесь. Можете закрыть глаза…
— Как хотите, душечка, — промурлыкал я, чувствуя, что еще вот-вот и потеряю голову.
Но она одним уверенным и быстрым движением расстегнула мне ширинку и достала то, что стремилось к ней, как мушка на мед,
— О, сколько в тебе энергии, — прошептала она, поглаживая ствол. — Она буквально рвется из тебя! Поделись еюсо мной! Подпитай меня! Дай мне частицу твоей сущности!
Я бы с удовольствием дал ей все это и того больше, и подпитал бы ее и справа, и слева, и спереди, и сзади, но ее пальчики были столь нежны, так резво двигались по самому чувствительному органу моего тела движениями поступательными, вращательными и подергивающими, что я разрядился моментально, стоило ей на мгновение прижаться ко мне всем телом.
— Вот видите, как хорошо, — произнесла она негромко. — В том-то и состоит прелесть психофизиологической секвенции что она объединяет людей, осуществляет взаимный обмен энергетическими полями и способствует переброске тантрической кармы.
С этими словами она послала мне воздушный поцелуй и скрылась в дверях ванной комнаты.
Я поправил брюки, сел, закурил и устало подумал, что вся эта нынешняя молодежь немного свихнулась на эзотерике. В наше время девчонки ее возраста были не в пример проще и понятнее. Во всяком случае, предсказуемее, это уж точно.
Явилась она, уже по самые пятки закутанная в шелковый японский халатик с драконами, и предложила мне чашечку чая. Я отказался.
— Спустимся ко мне в номер, я угощу вас чем-нибудь, — предложил я и написал на салфетке: «Уверен, что у тебя в номере есть уши».
Она согласно кивнула, быстренько переоделась, и мы спустились. Я подождал, пока девушка удобно устроится на диване, затем сказал без всяких предисловий:
— Я только что разговаривал с Зиганшиным.
Вероника открыла рот. Она была так изумлена, что некоторое время никак не могла его закрыть. Я раскурил сигарету, ожидая, пока девушка не оправится. Наконец она вымолвила:
— К-к-как?
— Вскрыл парадную дверь его дома и проник внутрь. Конечно, это не совсем в рамках закона, зато не пришлось тратить время на хождение по бесконечным коридорам. — Я усмехнулся собственной наглости и, не меняя выражения лица, прямо сказал: — Зиганшин говорит, что ваш отец чокнутый болтун.
Я смотрел прямо в глаза Веронике и видел, как возмущение и гнев сменили на ее лице выражение простодушного удивления.
— Я уже сказала вам — он никогда не видел изобретенного отцом лекарства в действии. Он не осмеливается этого сделать, понимая, что тогда будет значить отцовское изобретение для инсулиновой промышленности.
— Он сказал, что поручил своим подчиненным заняться этим делом.
— Его подчиненные! — фыркнула
— С другой стороны, Зиганшин пообещал выслушать вас.
Девушка уже не была так потрясена, как сначала, глаза ее вновь расширились..
— Он вам так и сказал?
— Да. Встреча возможна через пару дней. Как только он вернется из поездки, в которую рванет завтра.
Вероника шумно вздохнула:
— Вы думаете, он сдержит слово?
— Возможно. Он ведь не обязан был этого говорить. Он мог бы поднять шум, вызвать милицию, мог бы, в конце концов, сразу же послать меня к черту. Но он даже не попытался.
Девушка поставила стакан на столик. Губы ее дрожали, и голос звучал неуверенно:
— Не знаю, что сказать. Вы просто великолепны. Вы так много сделали, и сделали так, что все кажется очень простым. Я чувствую себя просто глупо. Не знаю, то ли мне расплакаться, то ли расцеловать вас, я просто не могу поверить!
Я понимающе кивнул:
— Подробности вас не касаются.
— Что же вы сделали такого, чтобы убедить Зиганшина?
— Очень мало. Все оказалось несложно.
— Но почему же он согласился встретиться со мной?
— Знать бы! Возможно, он побоялся того шума, который я могу поднять. Впрочем, он не похож на человека, которого легко испугать. Может быть, он подумал, что у меня есть какой-то компромат на него. Или он очень хитрый и коварный тип и просто тянет время, чтобы потом нанести удар. Может, у него есть хозяева и он должен получишь распоряжения от босса, который ему платит. Не исключено, что ему просто захотелось разыграть всемогущего доброго повелителя и сделать некий эксцентричный жест, который удовлетворит его собственное самолюбие. Одновременно он покажет, и как он широко мыслит, и как близок он к народу, и какой он демократ. Все возможно. Тем не менее ни одно из объяснений мне не кажется достаточным. Я хожу кругами и в конце концов возвращаюсь совсем к другому объяснению.
— К какому же?
— Насколько реально то преследование, которому вы с отцом подвергаетесь? Сколько в этом правды, а сколько вымысла?
В глазах Вероники я увидел неподдельную боль.
— Вы на самом деле не верите мне?
Я смотрел на нее с симпатией, стараясь убедить себя, что сделал бы все точно так же, даже если бы она была толстой и некрасивой, если ей было бы пятьдесят лет, а передние зубы у нее пусть торчали бы, как у кролика.
Потом я перестал смотреть на девушку, а подойдя к окну, залюбовался открывшейся панорамой…