Арабатская стрелка
Шрифт:
– Тьфу на тебя, выблядок москальский! – харкнул под ноги Коля-Окалина. Каждое своё слово он так пьяно унавоживал матом, что аж потемнел от натужной ненависти. – О! Жрал мой хлеб, а сбежал, как последняя сука! – злобно шипел он. – Ну, погодь! Я ещё приду за тобой! Вот, свояк с хлопцами приедет, я ещё вернусь… я тебя… я с тобой…
– Петрович, та залиш молодого на закуску, – заржал рядом кто-то из его собутыльников, хватая Окалину за рукав, – нікуди він від нас не дінеться. Тепер ми владу! Народ! Нехай чекає, спочатку москалів на ножі, потім цього люсти… люси… тьху ти… ну як там в телику балакають… кастрируем? Не… Люстрируем, во! – радостно
«Ну-ну, – недобро смотрел им вслед молодой прапорщик. Что такое люстрация он не знал, а вот рифма с кастрацией ему очень не понравилась. – Ты, ёпт, вернись для начала… Ща, как шмальну, ёпт, поверх башки, тебя русские в ответку и кончат прямо здесь».
Рука непроизвольно сама легла на автомат Калашникова, но командир пограничников тут же отогнал дурные мысли прочь. Туда же – за спину – перекинул и автомат, от греха подальше. Но наезд Калины сделал своё дело, Серёга был сейчас так зол, что ему не терпелось увидеть, как поведут себя русские.
К его удивлению, всё вышло не так, как он предполагал. Разгорячённая алкоголем толпа во главе с Калиной, выкрикивая ругательства, приближалась к посту, а «зелёные человечки» даже не пытались их остановить на подходе. Ни тебе предупредительных окриков, ни тебе пострелять в воздух для острастки. Ополченцев и вовсе видно не было. «Попрятались, ёпт, партизаны хреновы», – разочарованно хмыкнул, вглядываясь в бинокль, прапорщик, не выпуская из виду спину Калины. Но тут, кто-то из толпы истошно закричал неоднократно слышанное по телевизору: «Москаляку на гилляку!» 7 , русские как по команде расступились, и крымские ополченцы из-за их спин, – вот, они где… повода ждали, догадался Опанасенко, – молча бросились в рукопашную. То, что их было семеро против девяти не имело значения, бывший «беркутовец» – командир ополчения – легко справлялся сразу с тремя.
7
«Москаляку на гилляку» («Русских на виселицу» – укр.) – националистический лозунг, русофобский выкрик, который в 2014 году после победы на Украине Евромайдана получил большое распространение.
Били недовольных селян долго, жестоко и больно. Русские не вмешивались, смотрели. Внимательно смотрел и украинский прапорщик Опанасенко. В окулярах его армейского бинокля мелькали руки, ноги, оскаленные рты… Правда, всё злорадство Серёги быстро прошло: чей-то кулак, влепившийся вдруг Калине в ухо так сильно, что снёс того с ног, напрочь стёр нанесённые им обиды…
Досталось всем. Отползали от блокпоста в прямом смысле этого слова. На следующий день после побоища председатель Пономарь и объявил экстренный сход сельского Совета…
– Ну, в общем так, Николай Петрович, похулиганил и хватит, – осадил председатель Калину, который выкрикивал в его адрес очередные обвинения. – Хватит, я сказал! – громко прихлопнул дед Иван рукой по столу, перебивая
– О! Кому, другим?! – в пьяном запале бросил Коля-Окалина. – Цим, шо ли? – неопределённо махнул он рукой по залу.
Видно было, что Калина время от времени специально переходит на украинский, не всегда умело, но очень старательно.
– А ты руками тут не размахивай! – С первого ряда подала голос старуха Сварина. – Влез поперёк всех, и битый час одно и тоже долдонишь, хватит, – поддержала она председателя.
– Ні, ви послухайте! Всі повинні знати: Пономарь – агент…
– Тьфу на тебя, Колька! – рассердилась Свариха. – Некогда мне тут глупости твои выслушивать.
– О! І куди ж ви так поспішаєте, бабуся? – язвительно скривился в ответ Калина.
– Куда надо, туда и спешу, – отрезала старуха. – Эт вам, молодым, всё б из пустого в порожнее переливать, а мне поспешать надо. Садись, давай! Мы не тебя, а председателя пришли слушать.
– О! Так, ви тут все одна шайка-лійка! Ви б ще придурошного Глода сюди покликали з його оглоїди… Прихвосні! Так, я вас всіх…
– Ну-ка, пасть захлопни, курва! – с задних рядов рявкнул Славка Горбунов, и рядом тут же, набычившись, встали оба его брата. – Сначала председателя парафинил по чём зря, теперича всё общество решил обложить?! Я те, падла, ща пасть твою поганую на британский флаг порву, если не заткнёшь хавелу! И скажу, шо так и было! – возмущённо гремел Горбунов-старший и даже двинулся в сторону Калины.
– Сядь, Славча, сядь! – замахал на него руками председатель. – Ну, я прошу тебя, Вячеслав Ульянович! Хватит нам мордобоя! Не для того собрались. Сядь, прошу тебя.
– Только гавкни мне ещё хоть раз, – пригрозил Калине Горбунов-старший. – Прости, Пантелеич, ну, сил уже нет слушать говно это, – нехотя сел он на свое место.
– О! Так, шо ти мені зробиш?! – хмыкнул в ответ Калина, и незаметно для себя перешёл на русский. – От, свояк из Винницы с хлопцами приедет днями, по другому у меня запоёшь, – пригрозил он, но сделал это вполголоса, и гонору заметно убавил. У братьев Горбуновых репутация на селе строгая была: слова с делом мало когда расходились, а уж обидчикам и вовсе спуску не было – всегда втройне огребали.
Но последнюю точку в этой перепалке старуха Сварина поставила:
– Неча здесь кулаками размахивать, – грозно зыркнула она в сторону Славки Горбунова. – Колька общество оскорбил, общество само с ним и разберётся. Ставь на голосование, председатель, – сурово стукнув палкой, сказала, как отрезала. – Кто за то, чтобы удалить Кольку с заседания сельсовета?
И первой подняла руку.
Проголосовали единогласно и члены сельсовета, и старики из Совета ветеранов, и просто уважаемые в Стрелковом люди, которых Пономарь персонально позвал на сход решать судьбу села.
Калина такого поворота не ждал. Сначала взвился, было, но в задних рядах снова привстали братья Горбуновы, и Коля-Окалина, чертыхаясь, грозя на ходу всем и вся, выскочил из сельсовета, громыхнув напоследок дверью.
– Говори, председатель, зачем собрал? Поди, не Кольку пьяного слушать. Что надумал? – внимательно смотрела строгая Свариха, так, словно знала о чём речь пойдёт.
А если все всё знают и понимают, то к чему ходить вокруг да около…
– Есть предложение границу от села перенести, товарищи, – рубанул Пономарь без всяких предисловий.