Арабо-израильские войны
Шрифт:
Второе место занял также АК-47, но уже без доработок еврейскими мастерами, так сказать в «оригинальном исполнении».
Третье место было отдано израильскому пистолету-пулемету «Узи», а четвертое заняла хваленая американская М-16!
И в продолжение разговора о человеческом факторе, еще один эпизод той поры, рассказанный сослуживцем Михаилом. В тот день он находился в передовой роте на канале. Там же стояла наблюдательная вышка высотой метров 6–7, куда регулярно поднимались солдаты для наблюдения за противником. Поколебавшись, Михаил попросил у командира разрешение подняться на вышку и конечно же взять большой полевой бинокль. Причина его колебаний была проста: теоретически с расстояния в несколько сот метров снайпер с той стороны мог снять его одной пулей. Но так как было перемирие
Михаил повел биноклем вглубь их позиций и в одном месте увидел какой-то примитивный навес от солнца, сделанный из планок и пальмовых листьев. Под навесом был установлен стол, а на нем тренога с телескопической трубой. Тут же сидел солдат-наблюдатель, который в телескоп разглядывал наши позиции, время от времени делая какие-то записи в лежащем перед ним «журнале» (боевых действий?). Было жарко, солдат расстегнул рубашку, пилотку подсунул в их манере под погон.
В какой-то момент бинокль Михила и телескоп израильтянина «скрестились». Они смотрели прямо друг на друга, и тот в свою мощную оптику конечно видел, что перед ним не араб. Михаил поднял руку и помахал ему, и тот ответил таким же приветственным жестом. «Между нами не было враждебности, только любопытство», — рассказывал Михаил.
Вдруг на горизонте появился клуб пыли. Было ясно, что идет какая-то машина, она приближалась. Наконец она встала, и, когда пыль немного рассеялась, Михаил увидел, что это был автобус армейского образца, из которого стали выходить солдаты, очевидно, смена их гарнизона. Что-то необычное почудилось в их облике: Михаил еще потоньше настроил фокус бинокля и увидел, что большинство солдат были одеты в ладные обтягивающие юбки, а гимнастерки сверху круглились в положенных местах. Да, это были те самые «girl-soldiers» — «девушки-солдаты», о которых мы так много были наслышаны. Было видно, как солдат-наблюдатель засуетился, вскочил с табурета, застегнул форменку, одел пилотку и даже отряхнул пыль с ботинок.
Подойдя к автобусу, он стал оживленно общаться с новоприбывшими. Михаил не выдержал, отложив в сторону бинокль, он сложил ладони рупором и стал в каком-то экстазе кричать на ту сторону по-русски: «Девчонки! Сюда! К нам!» Но девчонки его не слышали и это был «глас вопиющего в пустыне». Правда, этот вопль услышала парочка египетских солдат, скрывавшихся от солнца в тени вышки. Михаил увидел недоумение на их усатых лицах, обращенных вверх. Когда он спустился вниз, один из них обратился к нему с чем-то по-арабски, жестикулируя в сторону израильских позиций. Михаил нашелся ответить только: «Эмраа… хенак». (Девушка, женщина… вон там искаженный арабский. — Примеч. авт.) «А-а, ана фахим — яхудин…» (Я понимаю — еврейки.) И глаза у усачей несколько замаслились, очевидно, у них уже был опыт разглядывания «girl-soldiers» сквозь оптику бинокля.
Вот такой был эпизод международного общения той поры.
11 сентября 1971 года скончался пенсионер, а ранее высший руководитель нашей партии и государства Никита Сергеевич Хрущев. Правда, большинство советских граждан об этой кончине узнали лишь много времени спустя. До нас, находящихся в Египте, эта новость долетела быстрее, потому что в издаваемой в Париже американской «International Gerald Tribune» в номере от 12 сентября был помещен огромный «подвал» (а эта газета свободно продавалась в Каире) на смерть нашего руководителя. Статья была очень интересной, с подробным описанием его жизненного пути и деяний, включая знаменитый эпизод с ботинком на трибуне ООН и высказывания при посещении ночного клуба в Лос-Анджелесе, в ходе его визита в США осенью 1959 года.
Но
Все это абсолютно совпадало с той информацией, которую нам накануне сообщили в устном порядке, что был уничтожен наш самолет с египетским пилотом.
Прошла еще пара дней, и нас проинформировали, что в ответ на это египтяне сбили зенитной ракетой так называемый «стратокрузер». «Стратокрузером» назывался винтовой четырехмоторный самолет, оснащенный самой современной аппаратурой электронного слежения и разведки (предшественник современных АВАКСов). Самолет долгими часами выписывал петли над Синаем, следя за воздушной обстановкой, кстати даже не заходя на «нашу» сторону. Самое главное, на борту его якобы находились и погибли чуть не тридцать офицеров-разведчиков, все в званиях капитанов и майоров, причем половина из них была американцы!
Я лично подвергаю факт уничтожения «стратокрузера» известному сомнению, потому что никакого «шума» в печати мы по этому поводу не услышали.
Но… как знать, то, что последовало дальше, может служить и косвенным подтверждением вышесказанному. Иначе с чего бы израильтянам устраивать ту воздушную атаку на египетские позиции, которой я сам был свидетелем?
Это было 15 или 16 сентября. Утром того дня целой группой мы выехали на микроавтобусе в радиотехническую роту, стоявшую в местечке Абу-Сувейр, 7–8 км на запад от Исмаилии.
По пути просто из любопытства заехали на бывший военный аэродром, атакованный израильской авиацией в то памятное утро 5 июня 1967 года. В глаза бросился огромных размеров ангар из гофрированного металла. Уже издали было видно, что он весь расчерчен пулеметными очередями, как будто по нему неоднократно прошлись какой-то гигантской швейной машинкой. Сквозь полураспахнутые перекошенные ворота мы вошли внутрь. Прямо перед нами внутри стоял, точнее лежал, двухмоторный фронтовой бомбардировщик ИЛ-28. Пулеметно-пушечным огнем у него, видимо, были подломлены все три стойки шасси, и он упал «на брюхо». За ИЛ-28 в разной степени разбитости стояли еще несколько машин. Картина была настолько удручающая, что мы даже и не пошли смотреть дальше. Наверное, все это напоминало какую-нибудь нашу авиабазу в Белоруссии в конце июня 1941 года.
С облегчением вышли на свежий воздух и поехали дальше. День продолжался, и мы уже были в расположении части, сидели в укрытии и занимались с техникой. Внезапно «с улицы» раздался какой-то громкий хлопок (или взрыв), как будто разорвалась большая автомобильная шина.
Причин о чем-то тревожиться не было, и мы продолжили свою работу. Однако спустя какое-то время появился представленный нам ранее командир полка и, обращаясь к нам по-английски, произнес: «Противник только что совершил налет, в результате которого одна наша станция разбита. Предлагаю вам подняться наверх и оценить ущерб». Мы в недоумении переглянулись и вышли на воздух. В принципе там все было спокойно. Следуя за командиром, мы стали подниматься по песчаному бархану. Там на солидной бетонной плите 15–20 см толщиной стояла передающая кабина советской станции П-35 с большой параболической антенной. Станция была явно не «в работе», так как кабина не вращалась. И вот тут я увидел… Угол плиты, обращенный на восток, был раздроблен, из него торчали погнутые арматурины, а песок внизу заметно закопчен. Сопровождавшие нас египтяне что-то тараторили по-арабски, все время упоминая какой-то «шрайк». После осмотра наш старшой подтвердил, что израильтяне действительно применили «шрайк», т. е. специальный противо-РЛС снаряд (американского, естественно, производства), самонаводящийся по лучу станции. В принципе египтянам крупно повезло: снаряд угодил прямо под основание плиты, попортил ее, но сила его ушла вверх и в стороны, и начинявшая его шрапнель лишь частично посекла антенну. Материальный ущерб был минимален, а из людей никто не пострадал.