Арарат
Шрифт:
Выслушивая рапорты командиров полков, Асканаз с особым ударением говорил каждый раз:
— Не жалеть ничего, чтобы атаки неприятеля захлебнулись! Не забывайте о том, что, с честью выполнив боевое задание по защите нашей «Малой земли», мы завоюем себе право участвовать в штурме Берлина! Помните о том, что вы сражаетесь плечом к плечу с сынами великого русского народа! Оправдайте надежду, которую возлагает на вас армянский народ!
Все чаще и чаще рапортовали Асканазу о героических действиях рот, взводов и отдельных бойцов. Асканаз узнал, что Ваагн, которого он хорошо помнил, вернувшийся в часть, прикладом винтовки и кинжалом расправился о заскочившими
Асканаз взял телефонную трубку. Послышался голос Нины, — до этого у телефона дежурил другой связист.
Асканаз нахмурился: в голосе Нины явственно прозвучали нотки тревоги: «Товарищ комдив, вас…»
С Асканазом связался Берберян: командир полка на центральном участке тяжело ранен; несколько сот гитлеровцев, не считаясь с потерями, идут в психическую атаку на батальон Гарсевана Даниэляна, шагая во весь рост развернутой цепью; в тыл просочились вражеские автоматчики, подходят к командному пункту полка; неприятельские минометы поливают огнем окопы; танки системы «Тигр» подползают к окопам соседних батальонов…
Асканаз понял — противник кидает все силы в решающую атаку. Его мысль, привычная к быстрым решениям, напряженно искала выхода.
Докладывая о создавшейся обстановке, Берберян сказал в заключение, что он попытается восстановить положение своими силами: ему было хорошо известно, как не любит Асканаз, когда командиры частей, встретившись с затруднениями, тотчас же начинают просить о помощи. Но Асканаз понимал значение угрозы. Он распорядился тотчас же послать на помощь Берберяну взвод автоматчиков из резерва. Одновременно с этим он потребовал, чтобы командир соседнего полка перебросил несколько станковых пулеметов в помощь Гарсевану. Распоряжения комдива были немедленно выполнены, но протекшие минуты изменили положение. Орудийный грохот и пулеметная трескотня усиливались, свидетельствуя о крайнем напряжении сил с обеих сторон. Асканаз с нетерпением ждал первых сообщений с мест, хотя сам успел заметить, что резервный взвод уже схватился с просочившимися в тыл вражескими автоматчиками. Взяв телефонную трубку, он обратил внимание на го, что вместо Нины ему отвечает Кимик. Да и голос Кимика доносился как будто издали… Сердце у Асканаза забилось. Стараясь не поддаваться дурному предчувствию, он приказал вызвать к телефону Берберяна.
— Ну как, продолжается еще психическая атака?
— Пулеметный огонь многих скосил, но пока еще лезут вперед. Строй проникших в тыл автоматчиков нарушен, недобитые попрятались в укрытия, продолжают стрелять…
О потерях Берберян молчал. Пришлось спросить об этом. Берберян назвал примерную цифру, но попросил времени для уточнения.
По распоряжению Асканаза артиллеристы начали бить по «Тиграм» прямой наводкой. Завязшие в липкой грязи танки противника были подбиты и в бессильной ярости расходовали последние боезапасы, уже не имея надежды вернуться на исходные позиции.
Лишь поздно вечером удалось положить конец непрерывным атакам противника. Отражая последний штурм, защитникам «Армянской Малой земли» удалось расширить свой плацдарм метров на триста к западу.
Асканаз вышел из своего НП уже тогда, когда угасали последние лучи солнца. Плававшие на западе багровые тучи напоминали только что выхваченные из горна полосы раскаленного железа.
— Теперь, когда поход на Берлин является вопросом ближайших дней, — начал Асканаз, обращаясь к ним, — вы позволяете противнику зайти к нам в тыл, грозить штабу полка, даже предпринимать против нас психическую атаку? О чем вы думаете? Закружилась у вас голова оттого, что вас хвалят, награждают орденами?
— Товарищ генерал… — начал Берберян.
— Молчите и слушайте! А ты, Гарсеван Даниэлян, неужели ты считаешь, что враги будут бояться тебя только потому, что тебе присвоили звание Героя? Прошли времена Мгера, когда враг впадал в панику и убегал, услышав имя героя! Сейчас иные времена, идет беспощадная борьба. Озлобленный враг постарается вредить до последней минуты. И постарается навредить так, чтобы мы вспоминали эти дни с болью в сердце!
Гарсеван топтался на месте.
— Штаб полка, — продолжал Асканаз, — не удосужился обеспечить себя данными разведки перед последним боем. Он не знал, что противник накапливает силы! На передовой линии у батальона Гарсевана Даниэляна ослабла бдительность. Противник ловко воспользовался этим и сумел проникнуть в окопы…
Асканаз еще днем, в самый разгар сражения, получил данные о том, как протекали атаки гитлеровцев в этот день. Самым подробным образом, называя имена, он говорил об оплошностях командиров. Помолчав, он уже более спокойно спросил:
— Теперь докладывайте: что думаете, делать завтра?
Попросив разрешения, заговорил Гарсеван:
— Товарищ генерал-майор… Прошедшей ночью я опять послал четырех бойцов в разведку. Они не смогли вернуться вовремя. Я послал новую группу разведчиков, но противник уже начал атаку. С помощью автоматчиков резерва и батальона Белозерова мы не только восстановили положение, но и расширили «Малую землю»…
— Это для меня не новость. Лучше бы сказал о том, что ты ослабил бдительность, полагая, что «враг размяк так же, как и его земля»… Видишь, какие потери сумел причинить нам этот «размякший» враг?! Только в одной роте — двадцать три человека…
— Товарищ генерал-майор, поверьте, что я с утроенной…
— Верю.
Последнее слово командира, сказанное с ударением, наполнило душу Гарсевана признательностью и волнением. Он обрел былую уверенность в себе, выпрямился, как крепкий дуб после бури, и прямо взглянул в глаза Асканазу своими глубоко запавшими от усталости глазами.
…Асканаз Араратян остался один. Он расстегнул пуговицы шинели и глубоко перевел дыхание. Ординарец вошел в комнату и спросил, можно ли подавать ужин. Асканаз махнул рукой, давая понять, чтобы с ужином подождали.
Раздался звонок. Сидевший у телефона Вахрам, выслушав, обратился к Асканазу:
— Товарищ генерал-майор, вас просит медсестра Ашхен Айказян.
Прилегший было Асканаз поднялся, удивленный: о раненых обычно докладывал командир санбата.
— Я слушаю.
— Товарищ комдив… — раздался взволнованный голос Ашхен. — Операция Нины Михайловны сошла благополучно…
— То есть как, неужели она была ранена?! — воскликнул Асканаз, вдруг припомнив, что в разгар сражения Нину у телефона почему-то заменил Кимик.