Арарат
Шрифт:
— Но ведь перед самым объявлением войны вы приезжали к сестре в гости?
— Вы правы, именно в гости! И на короткое время.
Василий Власович понимал, что потерпел неудачу. Он помолчал и позволил Оксане сунуть письмо ему обратно в руки.
— Так вы говорите, прихворнула у вас девочка? — сказал он после недолгого молчания и шагнул к двери, ведущей в чулан. — А я тут для нее сластей принес.
Оксана вскочила с места; она почувствовала, что вот-вот потеряет самообладание. Не пустить Василия Власовича к Аллочке значило вызвать у него подозрения. Поэтому она ограничилась тем, что громко сказала:
— Ради бога, Василий Власович, не будите ее: девочка всю ночь не спала, только что удалось
— Нет, нет, я тихонько положу ей под подушку… Пусть увидит, когда проснется, порадуется крошка… — Василий Власович тихонько открыл дверь в чулан.
В лице Оксаны не было ни кровинки, ноги у нее подкашивалась, сердце колотилось так сильно, что она боялась, не услышал бы Василий Власович. Она тоже вошла в чулан — и не поверила своим глазам. Асканаза в чулане не было. Аллочка лежала на скамейке с закрытыми глазами — или действительно спала, или притворялась спящей.
Василий Власович быстрым взглядом окинул кухню, осторожно положил пакет со сластями под подушку Аллочки и на цыпочках вернулся обратно. Вид у него был какой-то смущенный.
Снова усевшись, он стал говорить о том, что, лишенный семейного счастья, находит утешение лишь в заботе о чужих детях. Придвинувшись к Оксане, он взял ее руку и стал поглаживать. По телу Оксаны пробежала дрожь отвращения; едва сдержав желание оттолкнуть его, она высвободила руку.
Дверь с шумом открылась, и в комнату вошел Асканаз с лопатой в руках. С трудом скрывая испуг, Оксана вопросительно взглянула на него.
Асканаз окинул внимательным взглядом Василия Власовича, шагнул ближе к Оксане и резко сказал:
— А вы, мадам, почему не изволили почистить грязь хотя бы вокруг своего дома? Выходит, другие обязаны за вас работать? А ну, быстрее, приступайте к делу!
— Что вы хотите от бедной женщины? — вступился Василий Власович. — У нее же болен ребенок! Вы мужчина, неужели трудно немножко поработать вместо женщины, обремененной детьми?
— Если бы у лентяев не было таких адвокатов, как вы, дело пошло бы лучше. А ну, берите лопату, мадам, и сейчас же выходите!
— Пожалуйста, не заступайтесь за меня, Василий Власович! — просящим тоном заговорила Оксана. — Придется пойти, а то скажут, что я не выполняю распоряжений…
Оксана взяла лопату и обратилась к Асканазу:
— Сейчас сын придет, выйду вместе с ним, похищу!
— Ишь, выискала предлог! Погодите, еще научат вас работать по-настоящему! — насмешливо отозвался Асканаз.
Воспользовавшись тем, что Василий Власович сочувственно смотрел на нее, Оксана повторила свою просьбу. Асканаз направился к двери со словами:
— Ладно, я зайду еще раз после того, как вы тут расчистите грязь!
Оксана почуяла в последних словах Асканаза иносказательный смысл. Поняла она и то, что ей поручается задержать Василия Власовича подольше у себя. Состроив гримасу, она с жалобной улыбкой обратилась к человеку, который был ей так ненавистен:
— Вот подумали бы вы, Василий Власович, о том, чтобы избавить нас от таких отвратительных грубиянов!
А тот еще не разобрался в происшедшем. Испытующим взглядом окинув Оксану, он поспешил войти в свою привычную роль:
— С такими людьми могут расправляться партизаны. А вот вы ничем не хотите помочь нам…
— Вы опять об этом? Ну что за пользу может принести такая беспомощная женщина, как я?
Василий Власович был сильно раздосадован: он надеялся найти в чулане Марфушу. Оксана как будто действительно ничего не знала, ни во что не хотела вмешиваться… Но тогда кто же был этот незнакомец? Если он действительно сотрудничал с немцами, то почему Василий Власович не знает его?
Василий Власович снова взял Оксану за руку. Бедной Оксане показалось, что к ней
— Если этот тип еще раз явится к вам, непременно постарайтесь узнать, как его зовут и где он живет. Вы обещаете мне это? — настойчиво спросил он.
— Так он же сказал, что придет, когда грязь расчистят. Я разузнаю все и непременно вам расскажу.
Глава одиннадцатая
ЗАВЕТНЫЙ МИГ
Асканаз свободно вздохнул лишь тогда, когда вместе с Остужко и Марфушей добрался до амбара. Шеповалов с Долининым и Аллой Мартыновной обсуждали время выступления и маршрут похода.
— А-а, Марфуша, добро пожаловать, доченька! — воскликнула Алла Мартыновна, увидев девушку. — Дайка обниму тебя. Хорошо сделала, что убежала.
Затем Алла вопросительно взглянула на Асканаза.
— Все в порядке, Алла Мартыновна. Только надо предупредить сапожника, чтобы не ждал заказчика.
Алла Мартыновна кивнула головой и обратилась к Марфуше:
— А ну, рассказывай!
— Ах, тетенька, ведь целых пять дней… — сбивчиво начала Марфуша, — нас заставляли подавать обед офицерам… Работа, конечно, не тяжелая, да только трудно себя пересиливать, обслуживать ненавистных людей. Потом вызывает меня этот комендант Шульц к себе и говорит: «С сегодняшнего дня будешь только мне одному прислуживать!» И сам улыбается. До чего же противно! И спрашивает, согласна ли я. А я ему говорю: «Раз приказано, надо выполнять». Вот он мне показывает, и дает понять, что нужно комнату в чистоте содержать, постель прибирать. Я головой киваю: ладно, мол, понимаю (этот Шульц немного по-русски знает). А потом подходит ко мне, — ну, сами знаете, с нехорошими мыслями подходит… Голова у меня закружилась. Думаю — кричать, никто на помощь не придет! А если и придет, будет Шульцу помогать, а не мне… А он что-то приговаривает, целоваться лезет, к себе тянет… Я отбиваться стала, а он рассердился и выгнал меня. Обрадовалась я, побежала в столовую. Думала, этим все и кончится. Так нет, на другой день приказывают Шульцу обед отнести. Отнесла я, а он из шкафа какую-то бутылку достал, налил в рюмки вино, предлагает мне с ним пообедать. Я, конечно, отказываюсь, а он мне рюмку с наливкой сует: «Выпей этот рюмка, говорит, это для девочка очень хорошо…» Боже ты мой, я и в жизни-то не пила, стану я с таким вот пить! Оттолкнула я руку, он рюмку выронил, и рюмка разбилась. А я растерялась, стою… Рассердился Шульц, покраснел, показывает на осколки, приказывает мне подобрать. Нагнулась я, а он как кинется на меня… Не вытерпела я, тетенька, укусила его за руку. Обозлился он, вытолкал меня из комнаты. Побежала я к девушкам, — мы жили там при столовой, — плачу, успокоиться не могу. А у других не лучше, у каждой свое горе…
По выражению лица Аллы Мартыновны Марфуша поняла, что она слишком разболталась. Она заспешила:
— А вечером подошел ко мне какой-то человек, назвал себя Василием Власовичем, утешать начал: ничего, мол, поговорю с герром Шульцем, чтобы простил тебя… А я думаю: за какую вину меня прощать? Но ему ничего не сказала. А он шепчет: «Выпрошу для тебя разрешение, чтобы ты к Оксане пошла: нужно письмо Алле Мартыновне отнести». Тут я прикусила язык… Кое-как отделалась от него. А на другой день узнали мы, что всех наших парней и девушек хотят угнать в Германию. Никто из нас и глаз не сомкнул! На наше счастье ночка выпала дождливая. Одна девушка, Римма, давай любезничать со сторожем, а мы тем временем убежали. Как же с Риммой-то будет?! Ведь она, тетенька, может попасть в беду… Ну, разбежались мы в разные стороны. Я, конечно, сразу к Оксане. Повезло мне: встретила Асканаза Аракеловича и Остужко. Тетенька, я пригожусь в батальоне, буду санитаркой, мне Остужко сказал…