Арбан Саеш. Трилогия
Шрифт:
— Кто там? — раздался вдруг недовольный голос из-за хлипкого заднего забора.
— Я это, Парк, — отозвался Баюл. — И попутчики со мной по строительному делу. А тебя что, опять живот на улицу выгнал?
— Он, проклятый! — проворчал невидимый собеседник. — Сон накатил ни с того ни с сего, но слабость в животе сильнее оказалась. Что это ты? Никак не прижился в Салмии?
— Какое там! — плюнул Баюл. — От неприятностей этих никуда не уйдешь. Война в Салмии, Парк. Аддрадд с севера навалился. А здесь что?
— Здесь спокойно, — прошипел за забором Парк. — Как на кладбище. Все, кто жив, мертвыми притворяются. Не высовываются,
— Ну не с нашим ростом, Парк, высовываться, — усмехнулся Баюл. — Сейчас отдохну, а завтра пойду по старым заказчикам. Работа есть?
— Для таких, как ты, работа всегда есть, — отозвался Парк. — А постояльцы твои не особо шумные?
— Тише чем капустный корень на твоем огороде! — ответил банги. — А если ты пару охапок сена подбросишь, так и еще тише будут.
— Стелешься, как кесс-кар в птичнике, — недовольно пробурчал сосед.
Вслед за этим через забор одна за другой перелетели две охапки сена, раздалось старческое шарканье и хлопнула дверь.
— Хороший старик, — улыбнулся банги. — Учил когда-то меня каменному делу. Крепок еще, да руки у него больные. Эх, не лекарь я! Ну да ладно. Дан, колодец в углу двора. Вода здесь близко, дюжины локтей не будет. Ведро на столбе и цепь там же должна быть, если не украли. Лошадей сюда. Да пса, пса убери. Пусть в дом идет, не то заглянет кто во двор, что я скажу?
— Хозяин, — устало попросил Хейграст, тяжело сползая с лошади, — может, сначала элбанов в дом пустишь? Сделай милость старому, больному нари!
Дом банги, приземистый и неказистый снаружи, изнутри неожиданно предстал просторным и уютным. Загодя приготовленные в камине поленья послушно разгорелись, в глиняные лампы не пришлось доливать масло, а все хлопоты по наведению порядка ограничились проверкой плотных занавесей на окнах, чтобы ни пятнышка света не проникало наружу. Пес немедленно улегся на тщательно выструганный и навощенный пол и удовлетворенно положил морду на лапы. Банги пришлось изрядно поворчать, чтобы с трудом перелезть через него и водрузить на металлический треножник над огнем медный котел. Вскоре, когда послышался запах ктара, обиталище банги показалось еще уютнее. Правда, удобных кроватей в нем вовсе не было, зато нашлось огромное количество шкафчиков и сундучков, из которых Баюл извлек множество мягких подушек и одеял.
— Привычка банги закапываться в норы кажется мне неистребимой, — заметил Лукус, поднимая голову к высокому потолку.
— Тоска по подгорным залам, — согласился Баюл. — Только закапываться я не стал бы, да не принято в нашей слободке, чтобы крыша выше забора поднималась. Не любят у нас жители чем-то отличаться друг от друга, а ведь кого здесь только нет! И банги, и шаи, и нари, и люди. Даже старики ари есть! Я бы еще глубже закопался, да по весне грунтовая вода поднимается, Индас на разлив идет — нельзя.
— Не надо глубже, — прошептал нари, довольно вытягиваясь на толстом одеяле. — Забыл уже, когда спал под крышей. Дан, если усну, не буди к ктару, утром попью…
Мальчишка кивнул, но нари уже спал. Лукус усмехнулся, прошел к котлу, зачерпнул ктар и протянул Дану. Тот пристроил чашу на низкий кованый сундук, подоткнул под спину подушку, взглянул на Лукуса, с интересом осматривающего какие-то кувшинчики, фигурки, свитки, распиханные по стеллажам и шкафчикам, на Хейграста, безмятежно
— Будешь пить вчерашний или налить свежего? — почти сразу раздался над ухом голос Лукуса.
Дан открыл глаза и увидел, что занавески подобраны, сквозь кривые стекла в дом падают лучи Алателя, перед ним стоит Лукус с чашкой свежего ктара и румяной булочкой, а пес у камина довольно хлебает из корыта какое-то тягучее варево. Мальчишка вскочил на ноги, принял у белу угощение, поставил на тот же сундук и под смех Лукуса выкатился во двор. Хейграст посередине двора старательно поднимал над головой правой рукой внушительный камень. Обильный пот стекал по его лицу, плечам, груди. Красноватой кожей отливал свежий рубец на левой руке. Дан ужаснулся худобе нари, как вдруг услышал знакомый голос. Над забором торчало морщинистое лицо соседа-банги.
— Так-с. Вот и ученичок твой проснулся, кузнец. Ну сразу скажу, тоже слабоват. Молод еще, чтобы молотом махать. Не шибко тебя заменит, пока ты руку свою залечишь. Да и вообще, подкормиться тебе надо. Сейчас, конечно, всякое железо хорошо идет, лучше чем ткань или там посуда какая, а все одно кузнецов в Индаине в достатке. Непросто тебе придется. А вот лекари всегда будут нужны. В этом смысле белу твоему удача скорее светит. Вот только белу у нас почти совсем нет. Не любят они городов. И шаи тоже мало. Этих вообще не заманишь, да и море близко. Это я к тому, что не каждый элбан пойдет к белу лечиться. Я вам вот что скажу. То, что вы с Баюлом знакомы, — вот ваша удача. Я теперь стар, а когда-то тоже блистал. Это все ерунда, что он бежать отсюда хотел. Видишь, живем, никто нас не трогает. Баюл — лучший каменщик в городе. О нем уже из замка справлялись, а теперь и еще придут. Они там тоже войны боятся. Надо и бастионы подновлять, а может, где что и новое сложить. Все одно помощников будет искать. Вот вы и пригодитесь. И кусок хлеба будет, и медь в карманах зазвенит, а там, глядишь, знакомства какие завяжутся. На новом месте без этого никак. И вот еще что имей в виду, если Баюлу тесно станет или цену за постой задерет, вы ко мне перебирайтесь. Я дорого не возьму, а дом у меня ничем не хуже. Или если лошадей надумаете продавать — только через меня. Я вам покупателя вмиг найду!… А вот и ваш хозяин.
Ворота заскрипели, и во двор протиснулся улыбающийся банги. Однако, едва он увидел физиономию Парка, улыбка с его лица исчезла.
— Парк, демон тебя задери, опять ты со своими разговорами!
— Имею право поговорить, — беззлобно огрызнулся старик. — И вообще, я в своем дворе стою. Хочу — смотрю, хочу — нос чешу. Вспомни, как ты в Индаине появился, как я тебе сарай на этой улице уступил, на месте которого ты свой дворец возвел. А кто тебя с камнем управляться учил? Забыл, подгорный жук?
— Ничего я не забыл, — с досадой махнул рукой Баюл. — Так ведь у тебя язык что флюгер. Все и отличие, что и без ветра гремит.
— И от того тоже польза случается! — поднял над забором кривой палец Парк. — Вот твой лекарь — белу — говорит, что родича ищет. Хоть какого-никакого, хоть завалящего. Я, конечно, белу в городе давно не видел, если только в гавани из приезжих, а у кого спросить — знаю. Про Крафка-ари помнишь?
— Так он умер, наверное, давно? — удивился Баюл.