Arbitratust. Мрак Думлука
Шрифт:
Но вдруг, неведомая сила проникла в голову мою, и пробудился тут же разум мой. От запредельных знаний сразу закружилась голова моя, и пал тогда я на колени уразумев, в чём смысл жизни, бытия, души. Безумолчный ветер пустоты безудержно кружился вихрем надо мной.
Разверзлась бездна наконец и из неё появился тот самый многоликий ужас. Не смею взгляд поднять на него я свой, ощущая всем бренным телом холод пустоши безмолвной. От её дыхания душа моя на бесконечные века застыла. Как уголь стала плоть моя, и старуха в чёрном рядом промелькнула.
–-Ты слишком жалок. Ты, никчемный человек и недостоин знаний этих! – Услышал я ожидаемый
И, нет тех слов, чтобы передать всё то, что видел я тогда уже пустым своим я взором. Поверьте, мне на слово, дьявол, по сравнению с ним, как маленький ребёнок, а, впрочем, сравнивать удел людишек смертных. Сие находится за гранью мира, за гранью смыслов, и за тем за всем, что можно вообразить.
Увы! В то же самое мгновение, смерть протянула в сторону мою свои персты, моментально превратив никчемный кожаный мешок в серый прах могильный.
Записанный ЛеХаиМом один из бесчисленных кошмаров Алекса.
Россия. Москва. Июль 1998 года.
То, что случилось в самый обычный летний день, никак не могло уложиться в рамки рационального мышления. Но тем не менее это произошло, ибо невозможное тоже вполне возможно.
Директор детского дома №5, Виктория Андреевна Звягинцева, была уже немолодой женщиной. Но в свои шестьдесят семь лет, пока ещё даже и не помышляла выходить на заслуженный отдых и начинать вязать носки с варежками. Она с лихвой смогла бы дать фору более молодому поколению в умении решать сложные жизненные задачи и, если было нужно, могла выкладываться на полную катушку. Все, кто её знали, ни сколько, не сомневались в этом.
Благородная седина ничуть не старила её, скорее наоборот, придавала изящества, самобытности и даже в некотором роде склонности к чудачествам. Еле заметная улыбка практически никогда не покидала лица этой прекрасной “всегда молодой старушки”, а её нежный и не подвластный годам голос, звучал по – особенному ласково, как у матери, разговаривающей со своим малым дитём. Алекс очень любил и глубоко уважал эту экстравагантную во всех отношениях женщину, у которой, за годы пребывания здесь, многому успел чему научился. За стильными очками в благородной золотой оправе, можно было без труда разглядеть очень добрый и не много грустный взгляд больших карих глаз, повидавших на своём веку и счастье быть любимой и, смерть самых близких и дорогих ей людей. Но такой тяги к жизни, как у неё, Алекс ещё пока ни у кого не видел и искренне всегда удивлялся этому простому человеческому чувству, не нуждающемуся в объяснении.
Виктория Андреевна стояла в глубокой задумчивости возле большого старого открытого настежь окна, в своём не очень большом, и отличающимся небывалой скромностью, кабинете. Она смотрела на свои любимые алые розы, всегда глубоко восхищавшие её своей необыкновенной красотой и великолепием, и о чём-то видимо, очень глубоко задумалась. Цветы росли на небольшой клумбе округлой формы прямо напротив её окна, и каждый раз напоминали ей о былой большой любви и счастье, а также вдохновляли на будущие свершения, и что ещё многое надо успеть сделать в этой жизни.
Внутреннее же убранство её кабинета, в некотором смысле, отражало её отношение к благам материального современного мира. В нём не нашлось места, ни мягким кожаным креслам с удобным диваном, ни мягкому ковру или дорожкам, ни дорогой
Течение мыслей неожиданно прервал не громкий стук в дверь. Звягинцева невольно дёрнулась и обернулась.
–-Входите, – сказала она не много уставшим голосом.
Дверь в кабинет открылась и на пороге она увидела Алекса, явно пребывающего в хорошем расположении духа.
–-Можно к вам, Виктория Андреевна! Здравствуйте!
–-Здравствуй Алекс, входи!
Да, сегодня её голос звучал не много по – другому, и Алекс естественно это сразу же заметил. Он не мог не уловить эти нотки озабоченности, но пока не проявил к ним интереса. В любом случае, она всё скажет сама.
– Алекс! Ты, у меня всегда желанный гость. Вижу, ты пребываешь в хорошем настроении, и я точно знаю, что повод есть. Я уже наслышана о вашем поступлении в МГУ, и прошу принять мои самые глубокие и большие поздравления. – Виктория Андреевна улыбнулась и отойдя от окна села за своё рабочее место. – Твой декан, Пётр Алексеевич Лебедев, позвонил мне сегодня утром и выразил своё глубокое восхищение, сказав, что мои подопечные будут самыми необычными студентами за всю его историю преподавания. Всё это говорит лишь об одном, вы произвели на него неизгладимое впечатление. Молодцы! Я очень горжусь вами! Располагайся, где тебе будет удобно.
–-Спасибо. – Алекс сел на против и положил ногу на ногу. – Я очень рад слышать, что мы смогли удивить профессора. Впрочем, это было очень заметно, когда я сдавал свою работу. Думаю, учиться у него нам всем будет очень интересно. – Алекс выдержал небольшую паузу, и всё же решился спросить. – У вас что – то с голосом, да и вид уставший.
–-Во всём виновата жара, – вздохнула Виктория Андреевна. – Она изматывает меня. Годы Алекс всё же берут своё и сил становиться всё меньше. Как бы я этого не хотела, но видимо придётся свыкнуться с мыслью о неизбежном приближении старости.
–-Да, это, неизбежно. Человеческое тело слишком несовершенно и очень сложно устроено. К сожалению, никто не застрахован от ошибок, и наше тело не исключение из этого правила жизни. Отсюда и последствия, приводящие к вполне ожидаемому результату.
–-Ни сколько, не сомневаюсь в этом, но прошу тебя не развивать эту тему дальше. Мой возраст, это моё богатство. Хочется думать, что ты пришёл ко мне не просто поговорить о старости и тому подобных вещах, а хочешь попросить меня о чём – то очень важном для тебя.