Арбитражный десант

Данилюк Семён псевдонимом

Во всяком случае, пропуская Суслопарова в президентский кабинет, он вновь лучился приветливостью. В кабинете, кроме самого Керзона, находился незнакомый Игнату бородатый парень в джемпере, рассматривавший вошедшего с неприличной пристальностью.

– Какие люди в нашем доме!
– Керзон с оживленным видом вскочил навстречу.
– А я гляжу, назначенное время истекает. Думаю, может, планы переменились.

– Это ты мне, что ли, время назначил?
– Суслопаров, проигнорировав протянутую руку, прошел к столу.
– Время жить и время умирать

я сам определяю.

С удовлетворением отметил, что при этих словах наигранная веселость схлынула с Керзона.

– Чего пацанами обложился? Вдвоем остаться боишься? Так ты свое так и так схлопочешь. Пусть твои мальчики пока погуляют.

Керзон смешался:

– Дело в том, что я пригласил людей как раз по вашему вопросу.

– Да нет, это не мой, это твой вопрос, - не дал договорить Суслопаров.
– И если не хочешь, чтоб я по тебе при подчиненных прошелся... - У нас имеется конкретное предложение, которое мы планировали с Вами обсудить, - пришел на помощь своему президенту Дерясин.
– Мы за это время как бы...

– Да чхал я!
– оборвал его Суслопаров.
– Еще один предложенец выискался. Собрались тут бездельники. Тебе сколько лет? - Причем тут?..Двадцать шесть, - буркнул Андрей. - Я в двадцать шесть скважины после Губкинского бурил. Чтоб своими руками мать-землю общупать. С исподнего. А ты тут ловко пристроился возле чужих денег погреться. Ишь - предложение у него! Ты мне украденное вынь да положь. Не затем я сюда пришел, чтоб трепотню вашу слушать!

– Тогда зачем?
– сквозь зубы процедил бородатый.
– Приперся сюда зачем, спрашиваю?

– То есть?
– не сразу понял Суслопаров. - Чего-о? Ты вообще знаешь, тля, кому тыкаешь? Ты - кто?

– Конь в пальто, - представился незнакомец.

– Это...
– Керзон сделал Лобанову страшные глаза.
– Это, Игнатий Петрович, наш новый эксперт правления господин Лобанов. Дело в том, что именно он...

– Не мельтеши, Палыч, сам представлюсь, - Лобанов положил ему на плечо руку, заставив суетливого президента опуститься в кресло.- Так вот, ответь, мил-друг, чего тебе от нас надо: деньги вернуть или самолюбие свое ущербное вот об этот косяк почесать?

Насмешливый взгляд его хлестанул по озадаченному олигарху, давно отвыкшему от мысли, что хамство может быть улицей с двусторонним движением.

– Наобсуждался с вами довольно. На всю оставшуюся жизнь хватит!
– рявкнул Суслопаров.
– Иль, думаете, не знаю, что у вас еще почти на четыре миллиарда долларов заныкано? А вы мне тут пургу гоните, вместо того чтоб из этаких деньжищ мои кровные триста пятьдесят отсчитать. - Да могли б, давно вернули, - простонал Керзон.

– Поймите же, Игнатий Петрович, - Дерясин, уловив в тоне олигарха сомнение, придвинулся ближе. Тон его сделался едва ли не сюсюкающим, как с капризничающим ребенком.
– Активы в самом деле числятся. Но, считай, что и нет, потому что неликвидные. Зарыты по разным местам и обратить их быстро в деньги нельзя. Особенно пока банк не работает. Это

тот самый локоть, что как бы и не укусишь.

Керзон доверительно склонился:

– Даже если бы захотели вернуть только Вам... А мы очень хотим, - поспешно поправился он, - не дадут другие. Те же иностранцы, перед которыми у нас обязательств на восемьсот миллионов долларов! Первые же выплаты, - и нас начнут банкротить. А тогда всё, что соберем, выплачивать сможем только по очередям.

– А твоя очередь, брат олигарх, у двери, - Лобанов, на которого Суслопаров все это время невольно косился, злодейски присвистнул.
– Так готов все-таки к конструктивному разговору или ну его на хрен, эти деньги? Будем выше?

– Ну-ну, - Суслопаров скептически глянул на часы, отмеряя меру собственного долготерпения.

– В общем как бы так, - заторопился Дерясин.
– Единственный способ, чтоб мы с вами рассчитались, - это сделать, чтоб банк заново набрал обороты. Для этого всё готово. Надо только выбить из ЦБ двести...

– Двести пятьдесят, - подправил Лобанов.

– Да. Миллионов долларов. И...

– Вы сразу отдадите их мне? Так выбивайте!
– разрешил Суслопаров.

– Центробанк не дает нам кредит, - сокрушенно признал Керзон.
– Главное, наши же резервы. Но - не дает.

– Мне-то для чего эти ваши байки слушать?
– Суслопаров нахмурился.

– Надо помочь выбить кредит, - простенько объявил Лобанов.
– Из этих денег мы сразу вернем тебе пятьдесят "лимонов".

– Да вы... Вот это так наглецы!
– почти восхитился Суслопаров. - То есть мало что чужими руками жар загрести хотите. Так еще из этого жара, дай Бог, седьмую часть они отдать соизволят... Да я вас, поганцев, в пыль разотру! Перестреляю к черту, чтоб земля таких кидал не носила!

Губы Керзона задрожали. Сквозь наигранное оживление проступил безотчетный страх. Дерясин обреченно отвернулся: переговоры не задались.

– Опять Рэмбо попался, - хмыкнул Лобанов. И вдруг, от собственной незатейливой шутки, развеселился и захохотал, обнажив ровные, как морские камешки, зубы. Хохот этот оказался столь заразительным, что даже Суслопаров невольно скривился, пытаясь удержать в себе улыбку. В этом плечистом самоуверенном наглеце, позволявшем вести себя с ним так, как не дозволяли даже губернаторы, он признал мужика своей породы. Редкой, по его собственному убеждению, флибустьерской породы. Когда во всем до конца: и в слове, и в деле.

– Ну, перестреляешь всех, дальше-то что?
– посерьезнев, полюбопытствовал Денис.– Ты ж мужик, в общем-то, по слухам, вменяемый. Иначе б не подмял под себя такую махину. Ты не торопись отметать. Вникни, что предлагаем. Тут же все интересы совпадают. Деньги эти - единственный путь нам разойтись. И для тебя они, может, нужней.

– Что значит "может"? Мои денежки-то.

– Твои. Именно что. Но - тоже зарыты. А тебе их позарез в Белое море вложить надо. Онлиевский-то поджал, поди?