Арбитражный десант
Шрифт:
– Вы, может, и не получали. А у меня в деле имеется копия квитанции о приеме уведомления на ваше имя.
– Так фикция это, Зинаида Никандровна! Задним числом сманипулировано. Ну, где копия о вручении? Мы ходили на свой почтамт. Никакого заказного письма на адрес банка от Виленкина там не получали. Вот справка. Нетути его, потому что никто и не направлял. Это что, разве не законное основание отказать в приеме?
– Суд считает, что все необходимые формальные процедуры истцом соблюдены, - скучающим голосом отчеканила Самосадова.
Игорь опешил: - А что интересно вы сами станете делать, когда он не явится на процесс?
– Что и положено.
Она вытащила из стола несколько визиток. Щурясь, отобрала одну из них.
Кичуй взглянул и тут же понял, что договориться ни о чем не удастся. Он знал этого пожилого юриста. Прежде они вместе работали в одной американской компании. А затем пути разошлись: Кичуй ушел в банк "Возрождение", а его знакомый - в принадлежащий Онлиевскому "Аист".
– Суду всё ясно, - Игорь демонстративно рассмеялся.
– Не знаю, что там у вас за суд. Но к моему процессу советую подготовиться тщательно. Не забудьте, в частности, провести собрание кредиторов и надлежаще оформить.
– А если кредиторы выскажутся против банкротства?
– Что ж, нам лишняя работа тоже не нужна.
Щеки Кичуя порозовели от предвкушения удачи. И это судье решительно не понравилось.
– И, конечно, ключевой для суда будет позиция Центробанка, - напомнила она. - Мы согласуем. - Ради Бога. Время на это у вас есть. Слушание состоится через...
– она сверилась с журналом.
– Да. Через две недели. - Две недели?! Но что можно успеть за две недели?
– бессильно вскрикнул Игорь. Самосадова предостерегающе нахмурилась. И он вернулся к прежнему, умоляющему тону.
– Давайте отсрочим. К чему такая гонка? Ведь те же кредиторы, они по всей стране. Собрать быстро - нереально. Дайте время подготовиться! Месяц! Хотя бы месяц прошу!
– Нет, - решительно отказала Самосадова. Всё стало предельно ясно. Кичуй поднялся, вернул судье визитку, щелкнул ногтем по "бразильскому" календарю: - Что? Сбылась мечта? Теперь сможете поехать на фестиваль!
– Теперь - смогу!
– неприязненно глядя на золотой хронометр, с вызовом отчеканила та.
– Так что - милости прошу через две недели!
Она поднялась с официальным, окончательным выражением лица.
6.
Работы по-прежнему было невпроворот, и Олег Жукович засиживался в своей каморке допоздна. Вот и в этот раз спохватился, когда время перевалило за девять вечера. Потянулся, расслабленный от приятного ощущения качественно проделанной работы, подхватил неизменную "менделеевку" и - по гулким коридорам пустынного банка отправился в свой аквариум, чтоб, как обычно, перед уходом убрать схему в сейф. Аквариум был безлюден. Даже "вечная" Угловая еще за час перед тем заходила прощаться.
Олег прошел в свой отсек, выудил из кармана связку ключей.
Какое-то ощущение опасности насторожило его. Он резко обернулся.
За спиной стоял Подлесный. Которого быть здесь никак не могло, потому что еще в апреле его уволили из банка.
Перепуганный Жукович попытался захлопнуть стеклянную дверцу, но твердое плечо и подставленная нога Вячеслава Ивановича заставили его отступиться.
– Не валяй дурака. Разговор есть, - без выражения произнес Подлесный.
– Не до разговоров. Вот-вот сотрудники на планерку подойдут, - с ходу выпалил Жукович.
– Не пыли! Нет тут никаких
Он резко наклонился к Жуковичу, так что тот отшатнулся, машинально прикрывшись рукой.
– Это хорошо, что боишься. Стало быть, договоримся, - определил Подлесный.
– Ну, давай присядем. Разговор у нас не на полминутки, а - считай, судьбоносный, - зловеще пообещал он.
– Ты как вообще в банк проник? Дуй отсюда, пока охрану не вызвал, - бессмысленно пригрозил Жукович, понимавший, что при первой же попытке закричать Подлесный, как прежде, коротко ударит его под дых или по печени. Воспоминания о годичной давности избиении бросили Олега в пот.
Физический страх боролся в нем с презрением к себе, перетрусившему. Он знал, что нового унижения не перенесет.
– Так что? Кто из нас оказался предателем?!
– с отчаянной дерзостью выкрикнул Жукович, втайне надеясь, что его пронзительный голос будет кем-нибудь услышан.
– Не зря я всегда говорил, что комитетчик - это потенциальная профура, что сдаст при первом случае. Не послушали меня в свое время, вот и получили! Из нас двоих хорьком как раз ты оказался. И не о чем мне с тобой, сучонком, после этого разговаривать. Пошел вон!
Но при виде тяжелого, внимательного молчания усевшегося на диване Подлесного голос Жуковича сам собой просел и - выдал фистулу.
Правая щека Подлесного натянулась, скроив подобие усмешки.
– Будешь на меня работать, - просто, как о решенном деле, сообщил он.
– Что?!
– Жукович задохнулся.
– Я? На тебя?! Это после того, как ты мне дважды жизнь поломал? На тварь, которая моих друзей сажала? Хоть помнишь, за что? За самиздат невинный. Пацанов: студентов, школьника! Сажали за размножение книг, которые теперь на всех углах. - Не за самиздат. А за распространение порнопроизведений, - сухо подправил Подлесный. - А в качестве порнографии фигурировала "Лолита"!
– Жукович расхохотался - уничижающе.
– Впрочем понадобилось бы, вы б и "Анну Каренину" порнушкой признали... Ты ж все едино ни того ни другого не читал. Урод нравственный!
Презрев физический страх, он оттопырил средний палец и поднес его к глазам Подлесного.
Не меняя выражения, тот цепким движением прихватил палец и крутнул. С вскриком Жукович осел на колени.
– Не буду!
– упрямо прохрипел он. Именно сейчас, через боль, Олег ощутил то, чего не хватало раньше: прилив гордости, превозмогшей страх.
– Не буду! Что хошь делай! Выкручивай руки. Бей, гаденыш! Хоть убей. Лучше убей! Потому что иначе завтра, попомни, разговор этот станет известен. И я погляжу, как ты завоешь, когда на тебя твоя же бывшая служба наедет. Как ты сам заюлишь! Ты же дешевка! Вот ты кто! Жизнь все по местам расставила. Определила, кто из нас чего стоит. Ишь, бизнес какой выдумал - заказные убийства! А я как был честен перед своими, так и остался. Так кто из нас двоих на поверку жиже, а? Выходит, что ты.
– Оба хороши, - примирительно произнес Подлесный.
– А работать на меня тебе все-таки придется. Он выпустил распухший палец, вытащил из бокового кармана пиджака бутылку коньяка, оглянулся в поисках емкости.
– Куда налить-то?
– как ни в чем ни бывало обратился он к опешившему Жуковичу. Обнаружил сбоку два стакана, наполнил.
– Ну что, за содружество оперов и агентуры?
– Пошел ты!
– без прежней энергии отругнулся Жукович: поведение Подлесного настораживало.
Тот с беззаботным видом пригубил коньяку, причмокнул губами.