Ардагаст и Братство Тьмы
Шрифт:
— Вот они и полубесы... — протянул кто-то из росов.
— Что, не за кого больше прятаться, бесово племя? — Волхв снова воздел руки. — Да поразит вас Перун, как и всяких бесов!
Раскаты грома заглушили вой, в котором уже не было ничего человеческого. Огненные стрелы разом ударили с неба, и на земле скорчились чёрные мохнатые тела.
— Нам, воинам Солнца, здесь сражаться больше не с кем. А эти люди пусть идут прочь из городка, — твёрдо и властно произнёс Ардагаст, указывая на стоявших над обрывом.
Раскосые глаза Санага вспыхнули было гневом: чужой царь смеет распоряжаться в его племени! Но Зарина
— С собой берите лишь то, что унесёте в руках. И скотину — по голове на семью. Всё остальное — наша добыча. Женщины из других родов, похищенные вами, могут вернуться к своим. А здесь снова будет царский зимовник.
У аргиппеев, как и у других сарматов, мужчины охотно подчинялись женщинам — по крайней мере, более умным и твёрдым, чем они сами.
Под свист и насмешки девата покинули городок. Они уходили молча, не отвечая ни на что. Только, проходя мимо царя росов, кланялись сначала солнцу, затем ему. Потомки дэвов ушли в леса вверх по Черной реке, а победители принялись грабить их юрты и избы и уводить скот.
— Вот и всё. Теперь наш путь — вверх по Ра к Золотой горе, — сказал Ардагаст Санагу.
— Путь по Белой реке слишком долог: на юго-восток, потом снова на север. По реке Инзер через горы можно выйти прямо к истокам Ра. Я дам вам проводников. Да и сам пойду с вами в такой славный поход! — В глазах царя аргиппеев блеснул азарт.
— И я пойду с дружиной! Ни один удмурт ещё там не был! — подхватил Ядыгар.
— Погодите. А что станет с нашими землями? — возразила Зарина. — Ты, Санаг, позвал Роксанака, царя восточных роксоланов, в поход на удмуртов. Наверняка он теперь обидится и пойдёт на нас.
— Даже если на удмуртов — мы, победители аждахи, будем сражаться вместе! — твёрдо сказал Санаг.
— К тому же, — продолжила Зарина, — к Роксанаку явились с дружинами Сагдев, царевич западных роксоланов, и Сорак, царевич сарматов царских. Такого набега эти молодые волки не упустят.
— Эти волки охотятся за мной. Сагдев хочет добраться до стрелы Абариса раньше меня. А Сорак, похоже, рвётся отомстить мне за своего дядю Амбазука, от которого я защитил мордвин. Так что придётся мне ещё раз постоять за вашу землю, — сказал Ардагаст.
— Нет! — горячо возразил Санаг. — Я накликал на нашу землю всю эту свору, я и остановлю их.
— Мы вместе остановим их на Белой реке, — поддержал его Ядыгар. — А ты иди к горе богов. Твой путь — святой, солнечный. Может быть, до самого неба. А мы задержим этих волков, чтобы они не помешали твоему походу.
Ардагаст с благодарностью взглянул на царя и воеводу. Ради него они пожертвовали самым желанным для воина — славным подвигом. Теперь он просто не мог не добыть солнечной стрелы, какие бы волки ни шли по его следу.
— Великолепно! — воскликнул Аполлоний, оторвавшись от серебряного зеркала. — Многие ли римляне поступили бы так с побеждённым племенем, да ещё демоническим?
— Мы, иудеи, для многих тоже вроде бесова племени, — тихо сказал Иосиф бар-Ноэми. — А этот городок — совсем как Масада. Там наши все убили себя и своих близких, чтобы избежать рабства. Ведь их осаждали не росы, а солдаты нынешнего кесаря, которому ты, учитель, даёшь свои мудрые советы...
— А он их даже слушает. И лучшего кесаря в этой
— Мы семь лет сражались, как львы, против Империи за свободу!
— За свою свободу. А не за то, чтобы Империи вовсе не было. Вы же всюду отгораживаетесь от людей, словно прокажённые! И думаете, что ваш бог вас избрал. Для чего, интересно? — Аполлоний сжал ладонью высокий лоб. — Боги, Светлые боги! Как много в Империи обездоленных и как мало способных восстать не то что за человечество — за самих себя! Всё здесь отравлено рабством — души, мысли, книги... И магия тут бессильна: она не может сделать людей хуже или лучше. Вот почему я так приглядываюсь к варварам. Может быть, дракона одолеют те, кто не привык жить под его властью, дышать его ядом...
— Я вырос на Боспоре и знаю варваров. Те, что живут в северных дебрях, слишком миролюбивы, не могут защитить даже себя. А те, что на юге, особенно степняки — жестоки, алчны и легко перенимают пороки в городах...
— А где-то между теми и другими — такие, как Ардагаст и его племя.
— Ты думаешь, учитель, они смогут сокрушить Рим?
— Сейчас нужно хотя бы остановить его. Если вернётся Нерон — снова начнутся завоевания.
Ещё один человек наблюдал в это время за походом росов через магическое зеркало. То был Клавдий Валент, темноглазый иерофант в чёрной с серебряным шитьём хламиде. Он по-прежнему посмеивался, зная, что удача суждена вовсе не царю росов. Маг тоже происходил с Боспора и полагал, что хорошо знает сарматов и прочих варваров, как и людей вообще. В Империи, казалось бы, можно было изучить всю мерзость и глупость, на какую способен человек. Но сердце иерофанта всё больше стискивала тревога. Из росов, обычного сарматского племени, падкого до набегов и гульбы, стремительно вырастало что-то большое, сильное и опасное, а главное, непонятное — для Клавдия Валента и ему подобных.
Глава 2
БИТВА ЗА ЗОЛОТУЮ ГОРУ
Дружина росов шла в глубь Уральских гор. Вишвамитра, считавший настоящими горами лишь родные Гималаи, только посмеивался. Не было тут ни таких громадных обрывов, ни таких бурных рек, ревущих в глубоких ущельях. Не сияли на вершинах недоступной белизной снежные шапки. Лишь вонзались в небо острые верхушки елей и пихт, словно бесчисленное войско леших-копейщиков обступило незваных пришельцев. Вершины же самых больших гор были и вовсе безлесны. По словам аргиппеев, там и пасли свои стада могучие аримаспы.
Дики и безлюдны были горы. Редко где попадалась охотничья избушка или шалаш. А для охоты тут было раздолье. Вдоволь добывали росы и лосей, и оленей, и тетеревов. Били волков, рысей и росомах, подбиравшихся ночами. А столько соболей, куниц, белок не видели в своих лесах даже венеды. Лишь грозный лесной хозяин — медведь — не уважил гостей, потому как успел завалиться в спячку. Реки и озера изобиловали рыбой. А ещё росло тут дерево с голубой хвоей, напомнившее Хилиарху ливанский кедр. Кедром его и прозвали росы, хоть по-аргиппейски оно звалось иначе. И были у этого дерева орехи, маслистые и на редкость сытные и вкусные. Нет, только ленивый да неумелый не прожил бы в этом краю!