Ардагаст и его враги
Шрифт:
– - А месяц с неба украсть и выдоить его вместо коровы? У нас про ведьм такое болтают, - усмехнулась Рада.
– - Зря смеешься, девочка. Я это все не от баб слышал - от тех, кто сам с каджами встретился и живым вернулся. Слышал и от мертвых. Бывает, являются их духи в горах и говорят: не ходи, там каджи, погибнешь, как я.
Внезапно шедший позади Гермий дико захохотал, потом в голос зарыдал. Побежал куда-то в сторону, споткнулся и заскользил вниз головой прямо в расселину. Еммечько сорвал с пояса аркан, один конец сунул Валамиру и, держась
Не без труда приведя Гермия в чувство, Вышко зашептал над ним заговор. Вскоре юноша опомнился и растерянно проговорил:
– - Бесы, а такие красивые. Женщины особенно... Там, внизу, ручей, а вокруг трава, цветы...
– - Пропасть там и камни на дне! Ну, Ерема: собрался в рай, а чуть не попал к чертям в гости! Ха-ха-ха!
– захохотал во все горло Валамир.
Хохот этот был уж слишком громким даже для его могучей глотки. Ардафарн с тревогой окинул взглядом лица друзей, замечая у кого нелепую улыбку, у кого обильно текущие слезы. Он быстро шагнул к Валамиру, встряхнул его за края плаща.
– - А ну, кончай! Не хватало еще тебя из пропасти тащить. Ребята, пошлем-ка эту нечисть, как на Днепре заведено!
И понеслись над ледниками такие слова, что у Рады покраснело не только лицо под повязкой, но и уши, а Сарагас лишь головой покачивал. Парни ругались по-венедски и по-сарматски, посылали каджей во все негожие места к Яге, всех чертей матери, кляли Чернобога и всю родню его. Вскоре незримые пакостники притихли, и маленький отряд двинулся дальше. Они уже вышли к седловине, когда стало внезапно темнеть. Вскоре кругом воцарился полный мрак. Лишь впереди и вверху горел знак Черного Солнца, потом и он померк. Ни звука не доносилось из тьмы, и от этого было еще страшнее.
– - Попались..., - обреченно вздохнул Гермий.
– И факелы не из чего сделать - кругом лед да камни. А может, это мы ослепли? Вышко, скажи, ты же волхв!
– - Не слепоту они наслали... Тьму. Верно, даже не на всю гору. А колдуют целой сворой - одолеть трудно. Еще и собаки эти рядом. Нужно чаровать, чтобы хоть не залаяли, - ответил Вышко.
– - Рада, ты ведь умеешь руками светить, как мама, - сказал Еммечько.
– - У меня только дома выходит, а в лесу уже нет, - виновато вздохнула девочка.
– Мама говорит, у нее тоже плохо получалось, пока совсем не выросла.
– - А ты попробуй, Радушка. Ведь у тебя даже в погребе выходило. Разве тут темнее? Давай, а я помогу, - юный волхв обнял ее за плечи.
– - А кто из темноты полезет, - на наши мечи напорется, - сказал, обнажая оружие, Еммечько.
Рада решительно вытянула руки вперед. Она чувствовала, как вливается в ее тело добрая, теплая сила от руки Вышко, растекается с плеч до самых ладоней. И вот уже загорелись мягким белым светом кисти рук,
– - Спасибо, Вышко. Убери-ка руку. Ну вот, я и сама могу. И что бы вы, парни, без меня делали?
– торжествующе улыбнулась девочка.
Связавшись арканами, молодые росы двинулись вперед. Сарагас, ведя их, вроде бы узнавал дорогу. Но почему-то на пути возникали завалы, другие незнакомые преграды. Чтобы их обойти, приходилось спускаться все ниже. К тому же все усиливался ветер, больно хлеща ледяной пылью лица, обжигая холодом. Наконец охотник, скомкав в руке шапку и пряча глаза, с трудом проговорил:
– - Эх, ребята, видно, не поможет вам здесь старый Сарагас. Я ведь не герой, как вы, я охотник. Ну кто станет подниматься на Эльбрус в темноте, в непогоду?
– - Неужели нашим отцам тоже сейчас так приходится?
– сказал Валамир.
– - Вряд ли. На шестерых сильных волхвов нечисть, поди, так не набросится, - ответил Вышко.
– - Они там, может, со сванами бьются, с Валентом, а мы тут в трех соснах... в трех сугробах, будто пьяные, заблудились!
– горячо воскликнул Еммечько.
– - Будем лезть наверх. Все время наверх, до самой вершины. Твоей секирой, Рада, будем ступени во льду рубить. А твоим гарпуном, Хаторо, за скалы цепляться и подтягиваться потом по веревке. Пошли, ребята! Позор нам будет, если опоздаем, - сказал Ардафарн.
– - Успеем. С тобой успеем. На Дунае труднее бывало. Куда этим каджам трусливым до римлян!
– бодро отозвался Валамир.
– - Успеете. Если пойдете за мной, - раздался вдруг звонкий, чуть насмешливый женский голос.
Прямо перед молодыми росами, выше по склону стояла, непринужденно опираясь руками о две ледяные скалы, женщина дивной красоты, златоволосая, в легком зеленом платье. Ни холода, ни ветра она, видно, совсем не замечала.
– - Ага. Куда заведешь - в пропасть или к каджам, родичам своим, в пещеру? Ребята, хватай ее!
– крикнул Гермий.
– - Погонитесь за мной, - тогда уж точно заведу!
– рассмеялась она.
– Ардафарн, заступись хоть ты за меня! Ой, до чего ты похож на своего отца - в тот день, когда я его увидела впервые! На перевале Чамар в Гиндукуше.
– - Пери Зарина... то есть, вила Злата!
– удивленно воскликнул царевич.
– Откуда ты здесь? Разве ты уже не царица аргиппеев на Урале? Что с твоим мужем, царем Санагом, и детьми?
– - Мой муж здоров и царство наше благополучно. А дети уже не маленькие. И почему бы царице иногда не вспомнить, что у нее есть крылья, и не полететь в знакомые места? Тем более, что у меня тут, на Кавказе, взрослый сын. Пасет овец на нагорье Лаго-Наки.
– - Шертоко, сын пастуха Шортана? Он славный воин и лучший наездник среди зихов. Жаль, что у нас, у царской семьи, с ним кровная вражда. Его отец ведь убил моего дядю, Тлифа-пирата. А дружинники отца потом убили Шортана, - сказал Еммечько.