Ардан
Шрифт:
Наталья сразу бросилась спасть племянницу, трясла ее за ноги, пыталась изобразить приём Хеймлиха, но испугалась, что только переломает ей ребра, и оставила все, как есть, метнувшись вызывать скорую…
А через пару минут вернулась Ирка…
Глава 4
– От и наша стансыя …, - бабка засуетилась, поднимаясь и тяжело подпихивая сумку к выходу, - Передавайте там приветы.
Когда пазик перестал раскачиваться, она быстро изобразила собранными в щепотку пальцами перед лицами супругов какую-то загогулину и вышла. Наталья
– Скоро? – спросил Михаил. Кажется, это были первые его слова за долгие-долгие столетия. Наталья посмотрела на мужа и не на шутку встревожилась. Бледный, осунувшийся, без конца потирающий грудину. Нашел время! Если его хватит кондрат, как, спрашивается, ей в одиночку тащить носилки?
Она достала из кармана пузырек с валидолом и сунула ему таблетку.
– Под язык, котик, - пробормотала она, стараясь добавить в голос нежности, которой совершенно не испытывала. Ирка была не из гулящих и не полезла бы к первому встречному в постель… Значит, он ее долго обрабатывал и не мог не знать, что это другая девушка, ведь она, Наталья, уже несколько месяцев, как носила его ребенка…
Перед глазами всплыла старая и страшная картина. Мишка, подпрыгивающий на одной ноге и пытающийся запихнуть в штанину другую. Его раскачивающийся в полустоячем положении внушительный причиндал, и Иркина растерянная физиономия, виднеющаяся над натянутым до подбородка одеялом…
Навалилась страшная усталость. Казалось, они провели в этом чертовом пазике большую часть своей идиотской, никому не нужной жизни…
…
После похорон дочери Ирка на несколько месяцев загремела в психушку. Наталья, мучимая ужасом, злорадством и виной, ходила к ней дважды в день. Если бы Ирка бросалась на нее с кулаками, плевалась или оскорбляла, она бы приняла это, как епитимью, и в душе успокоилась, но Ирка даже не думала ее обвинять. Она винила только себя.
«Проклятый заяц!», - причитала она, раскачиваясь на больничной койке, - «Что я за мать, если не предвидела опасность?!»
Наталья ожидала, что Хавьер тут же с возмущением отсеется из их жизни, но вместо этого он терпеливо дождался, когда Ирке станет лучше, уволился из посольства и забрал ее домой, в Бельгию. Вот только детей у них больше не получилось, а они, измученные смертью первенца, и не стремились к этому больше. Всю свою нерастраченную материнскую любовь Ирка обрушила на Лёху, осыпая его подарками и при любой возможности забирая племянника к себе на европейские каникулы.
Хавьер продолжил политическую карьеру, а Ирина затеяла прибыльный бизнес. Конечно, были у нее филиалы и в России. Они катались, как сыр в масле, в то время как Наталья с Мишей едва сводили концы с концами. Ирина пыталась помочь, подбрасывая Мишке то один интересный проект, то другой, но бизнесмен из него был так себе, и он, обычно через месяц, с фырканьем уходил «из дела».
Наталья внутренне бесилась от этого, уверенная, что Ирка просто мстит, подбрасывая ее мужу непосильные задачки. Что она слишком труслива, чтобы честно бросить перчатку и объявить войну,
…
– Слушай… А можно как-то просто повернуть назад?
Наталья вопросительно уставилась на мужа.
– Дыши глубже и не дергайся, - ответила она, - лекарство не сразу действует.
– Не нравится мне все это…
– Неужели?
– Наталья хмыкнула.
– И все-таки? Мне кажется, это какая-то ловушка…
У Натальи засосало под ложечкой. Может, и Миша сейчас прокручивает все то же гавно…
– Прекрати, - прошипела она, - Ты прекрасно знаешь, что нет никакого протокола, чтобы повернуть все вспять.
– Может… просто вырубить эти чертовы будильники и выйти?
– Только попробуй! Или ты забыл, что на кону Лёхина жизнь?
Михаил заткнулся, а Наталья оглядела салон. С тех пор, как «сошла» старуха, пазик явно не двигался. Что, если они что-то случайно… нарушили? Или, может, автобус движется, но как в самом начале – совершенно незаметно?
– А если дело все-таки не в Лёхе? Может, она заманила нас сюда, в лесную чащобу, устроила со своими европейскими дружками маскарад, а теперь они затаились снаружи и ждут, когда мы не выдержим и выйдем, чтобы хором завопить «сюрпраааайз!!!».
Наталья не стала отвечать, видя, что Михаил и сам не верит в эту глупость и просто пытается успокоить себя болтовней. Им уже очень давно не двенадцать, и они не в детском лагере…
– Почему мы не трогаемся? – резко сменил тему Миша и в голосе его зазвенели явно истеричные нотки. Он потянулся к окну, намереваясь заглянуть под одеяло, но рука его замерла в нескольких милиметрах от него. Как это часто бывает у супругов, его явно посетила та же самая догадка, что и Наталью. И в то же самое время.
Пазик ждал… припозднившегося пассажира! Такого, которому не требуется стоять на пустынной трассе с поднятым пальцем… Такому машину подают к самому подъезду. С личным водителем и бутылкой шампанского в ведерке со льдом…
Супруги обменялись испуганным взглядом, почувствовав, что что-то… надвигается. Внезапно Лёха часто задышал и застонал во сне, отбиваясь от кошмаров. Порфирий начал дико метаться по клетке, а потом застыл, вжавшись в дальний угол. Бока его взмокли и ходили ходуном. Пламя в керосиновых лампах начало дико трещать и чадить, а потом разом потухло. Хворостовы, сами чувствуя себя мышами в клетке, вцепились друг в дружку и замерли.
Почувствовалось едва различимое движение. Казалось, темное нутро автобуса стало еще темнее. Слышалось что-то похожее на статическое потрескивание, запахло ладаном. Наталья взвизгнула, ощутив, как что-то отвратительно холодное и скользкое, похожее на огромную улитку, коснулось ее лица и принялось рисовать узоры на ее лбу. Следом сдавленно замычал и забился Михаил. Наталья перехватила его руки и пожала, посылая мысленный призыв – не двигаться и молчать…
Несколько секунд спустя Нечто отпустило их, отодвинулось куда-то в хвост салона. Супруги снова начали дышать, но хоть руки сами тянулись к головам, чтобы стереть «узоры», они не решались сделать это…