Ареал. Заражение
Шрифт:
— Оттяпает он тебе кисть, доиграешься, — Медведь с любопытством взирал на терпеливо ждущего Берёзова, — переговорщик-экстремал, блин!
Длинные ветви колючек зашевелились, и откуда-то из-под их основания, словно из-под панциря, выдвинулась бесформенная голова с дикими жёлтыми глазами, а потом обнаружилась блестящая мочка чёрного носа. Нос с пыхтением поёрзал туда-сюда, и под ним разверзлась неожиданно огромная пасть, усеянная здоровенными зубами в несколько рядов. Ивану стало немного не по себе. Такой рожей да медку бы хлебнуть… Из пасти выскользнул синий язык и осторожно лизнул самый край шоколадки. Дикобраз протянул голову поближе
— Шорох, открывай входную дверь, — Берёзов положил на пол очередной кусок шоколадной плитки и поднялся на ноги, — выманим его на улицу, пусть уходит. — Он посмотрел на Лаванду: — Надеюсь, на этот раз вы ничего не имеете против?
— Нет-нет! — вздрогнув, спохватилась та, отрывая удивлённый взгляд от довольно чавкающего Дикобраза, неторопливо переползающего от одного кусочка шоколадки к другому. — Я согласна! Выпускайте его!
Через пару минут зверь, ловко перебирая множеством коротких лапок, перевалил через стальной порог внешней двери, и Иван швырнул оставшуюся часть шоколада в сторону вертолётной площадки. Дикобраз целеустремленно протопал мимо человека, взяв курс на блестящую на солнце фольгу, и Берёзов, вернувшись в здание лаборатории, запер входную дверь.
— Все, концерт окончен, — провозгласил Медведь, — все свободны. — Здоровяк перевёл взгляд на проштрафившегося лаборанта и грозно добавил: — Через полчаса я вижу перед собой объяснительную на имя начальника охраны полевой научной лаборатории ЛП-32 с изложением причин, вследствие чего Дикобраз получил возможность посреди этого коридора выйти на охоту на яйцеголовых хомо сапиенс, среди которых некоторые, прямо скажем, не совсем сапиенс. Вопросы?
— Н-нет вопросов, — поперхнулся лаборант, — я всё понял!
— Время пошло! — изрёк Медведь и, перехватив лом за середину, удалился в сторону камбуза.
Берёзов спрятал улыбку и направился в оружейную. Пора навёрстывать упущенный сон, и чем быстрее это дело начать, тем больше времени поспишь.
— Туман, я могу с вами поговорить? — Лаванда пристроилась рядом с ним. — Расскажите, как вам это удалось?
— Нет, — отрезал Иван.
— Понимаю, — она склонила голову, — я должна извиниться за проявленную ранее нетактичность… Искренне прошу меня простить, иногда я бываю несдержанна, это моя вина. Я действительно очень сожалею! Но то, что вы сделали сейчас, это удивительно! Мне совершенно необходимо задать вам…
— А мне совершенно необходимо выспаться, — мстительно перебил её Берёзов, — причём прямо сейчас! Через девять часов мне вновь заступать на двенадцатичасовую смену, и к тому моменту я должен быть в форме. Это у вас сейчас день, у меня же наоборот. Если вам так хочется поговорить о влиянии молекул шоколада на секрецию эндорфинов у Дикобраза, приходите на сторожевую вышку после трёх ночи. Я буду в вашем распоряжении. Заодно подучу несколько заумных фраз, чтобы не ударить лицом в грязь и ненароком не оскорбить ваш высокоинтеллектуальный слух. А сейчас
— Хочешь большой и чистой любви — приходи сегодня вечером на сеновал! — донёсся откуда-то из глубины камбуза издевательский хохот Медведя.
— Фу, как остроумно! — язвительно прозвучал голос Лаванды, сменившийся звуком удаляющихся шагов.
К кому именно относилась эта фраза, за закрытой дверью понять было сложно.
20
— Максим Анатольевич! Спасибо, что заглянули, — Салмацкий пожал Прокопенко руку, — вы у нас нечастый гость.
— Дел невпроворот, — развёл руками чиновник, — и так забот выше головы, а с этим авралом я и вовсе всё чаще задумываюсь, где бы взять пару-другую дополнительных часов к суткам.
— Тем более радует, что вы нашли возможность выбраться к нам лично, — кивнул командир ОСОП, — чем обязаны вашему визиту? Требуется наша помощь?
— Если только сугубо в разъяснительном ключе. — Прокопенко открыл портфель и достал оттуда несколько скрепленных листов. — Мой отдел получил от службы безопасности заявку на ремонт тира. Признаюсь, я слабо разбираюсь в тонкостях вашей работы, и потому возникло несколько вопросов. Людей сейчас везде не хватает, а так как у меня сегодня несколько встреч в данном секторе, я решил по пути заглянуть и сюда. Очень удачно, что я застал вас здесь, товарищ подполковник, ваша консультация придётся весьма кстати.
— Это списки оборудования, требующего замены, — Салмацкий пробежал взглядом распечатки, — разбитые пулеулавливатели, сгоревшие поворотные механизмы мишенных установок, новые маятники типа «поппер», вытяжка сбоит, ну и так далее. Я сам их составлял.
— Тем более, — улыбнулся Прокопенко, — значит, я вовремя.
— Пойдёмте, Максим Анатольевич, — Салмацкий сделал приглашающий жест, — я вам всё покажу. — Он перевёл взгляд на стоящего рядом дежурного по тиру: — Вы свободны.
Дежурный козырнул и вернулся на проходную. Командир ОСОП и чиновник двинулись в глубь тира.
— Тихо у вас как-то. — Прокопенко оглядел пустые огневые рубежи. — Признаться, я представлял себе тир по-другому, более, так сказать, шумным.
— Обычно так и есть, — ответил Салмацкий, — в штатном режиме стрельбы проводятся регулярно, но сейчас аврал, весь личный состав распределён по объектам, и тир не задействован. Самое время произвести ремонт.
— Это легче сказать, чем осуществить, — покачал головой чиновник, — до запуска дополнительных мощностей нефтепромыслов остались считанные дни, строительные бригады выбиваются из сил. Боюсь, что найти рабочих для проведения ремонта, даже небольшого, может оказаться проблемой, близкой к неразрешимой. Все резервы брошены на выполнение первоочередной задачи.
— И всё же я настаиваю на ремонте хотя бы системы вентиляции, — произнёс Салмацкий, — вытяжка совсем не тянет, людям фактически нечем дышать! — Командир ОСОП подошёл к вмонтированному в стену распределительному щитку с множеством тумблеров. — Вот, взгляните сами, Максим Анатольевич, шума много, но толку практически никакого!
Он защёлкал тумблерами, запуская вытяжку, и пустое помещение тира немедленно заполнилось гулом вытяжных компрессоров, свистом вентиляторов и шумом нагнетаемого воздуха в вентиляционных трубах. Салмацкий приблизился к чиновнику и негромко сказал: