Арена
Шрифт:
— Ага, это Лилит, оракул, — сказал кто-то за столом, и общее веселье немного утихло.
— Лилит? — озадаченно переспросил Сергей. — Я знаю, что есть клуб для лесбиянок с таким названием.
— Нет, это совсем другое! Что вы! — воскликнула Лариса. — Лилит — самый известный демон женского пола.
— Страсти какие!
— Само имя «Лилит» происходит от еврейского слова «ночь». Считается, что в темную ночь на небосводе рассеивает мрак невидимая Черная Луна. Лилит крылата, с растрепанными длинными волосами, она опасна для мужчин, ночующих в пустых домах и прочих пустынных местах. Наводит черную меланхолию.
—
— Вообще-то это страшный демон, — пробормотала Лариса. — Зачем они ее сюда пустили? Наверное, потому что Лилит — это еще Черная Луна. Ведь здесь все пронизано магией Луны, вы не видите?
— Вы романтик, — улыбнулся Сергей. — Пойдемте потанцуем!
Они вышли на причудливо подсвеченный снизу танцпол. Руки Сергея уверенно повели Ларису в танце.
— У тибетцев, монголов, лаосцев Луна изображалась в виде полного диска, иногда с чертами человеческого лица. У народов, принявших культ Луны позднее — арабов, тюрков, — Луна изображалась в виде полумесяца. В восточной геральдике серебряный цвет — цвет Луны выше золотого. Поэтому хозяева ресторана и разделили его на три зоны — ту, где мы сейчас танцуем, арабскую и китайскую. Там Луна тоже обладает различными магическими, но совсем не страшными свойствами, — продолжила свою лекцию Лариса, вдыхая неизвестный пряный запах туалетной воды.
— Вы эрудит или просто увлекаетесь эзотерикой? — осведомился Сергей. И, не дав ей ответить, добавил: — Смотрите, Лилит подходит к гостям и что-то им пророчит. Хотите послушаем?
— Нет, насколько я понимаю, пророчества — дело индивидуальное, и слушать чужие прогнозы не совсем этично. Да и подходит она не ко всем, вы заметили?
Улучив минутку, когда Сергей был занят разговором с соседом по столу, Лариса отправилась в дамский туалет, а потом подошла к столику, за которым сидела Маня.
— Ну, как тебе? — Маня сделала рукой широкий полукруг.
— Потрясающе! У тебя просто талант открывать такие места, — сделала искренний комплимент Лариса, — эта обстановка, залы, Лилит… Слушай, а откуда ты ее притащила?
— Я?! — возмущенно переспросила Маня. — Я ее вообще не знаю, она здесь всегда была.
— То есть как… — не поняла Лариса.
— Она — часть этого ресторана.
— Как наемный оркестр или стриптиз?
— Вроде этого, но я видела, как хозяин, мужик крутой и с понятиями, общался с ней нежно и бережно, как с куском золота.
— Выходит, она сама себе хозяйка… — задумчиво протянула Лариса.
— А что, любопытство разбирает? — засмеялась Маня. — Смотри, она не всем пророчит. А уж если говорит, так всю правду.
— И сбывается?
Маня закурила сигарету, с силой выдохнула и пожала плечами:
— Мне лично ничего не говорила. Но парочка наших общих знакомых что-то невнятно бормотали о том, что она ясновидящая…
Маню кто-то окликнул, она кивнула Ларисе и исчезла за танцующими парами. Когда Лариса пробиралась к своему столу, путь ей преградила Лилит. Вуаль с лица пророчицы была уже отброшена, женщина оказалось смуглой, с огромными, слегка раскосыми черными глазами, черные прямые волосы были распущены по плечам. Было в ней что-то восточное, может, цыганское, может, татарское, а скорее даже персидское или индийское,
— А мне погадаете? — быстро спросила Лариса.
— Ручку позолотишь — погадаю, — лукаво ответила женщина.
Лариса достала из сумочки пятидесятирублевую купюру.
— Одной мало, если хочешь, чтоб всю правду рассказала.
Лариса отдала еще пятьдесят рублей, и гадалка взяла ее за руку. Ларису будто обдало жаром, такой горячей и крепкой была смуглая рука.
— Линия жизни длинная, прямая — жить будешь до старости здоровая. Недавно было большое разочарование и большие потери, а потом утешение, — начала гадалка. Когда она говорила, пристально всматриваясь в ладонь, то казалась старше, ей можно было дать лет сорок — сорок пять. — В настоящем у тебя достижения, успехи, напряжение чувствую — идешь сквозь тернии. — Лариса утвердительно кивнула, а Лилит продолжала: — А впереди у тебя любовь, она уже рядом, только ты ее еще не замечаешь, но любовь будет настоящей, долгой, пылкой, не просто шуры-муры, хотя от тебя и от твоего суженого многое зависит — можете и проглядеть настоящее чувство.
— Так, значит, мне встретится суженый?
— Уже встретился, если, конечно, он им станет, я же сказала — можете друг дружку не разглядеть.
— А что же делать, чтобы разглядеть?
— Ничего. Я вижу только раздваивающуюся линию, на одном конце — крест, вот он, — и гадалка указала Ларисе острым ярко-красным ногтем на крошечный крестик на ладошке, — на другом — ничего, только линии другие пересекают, значит, если замуж не выйдешь, будешь дальше с мужчинами плутать.
Лариса улыбнулась:
— А как выглядит мой суженый?
— Могу научить сон посмотреть про суженого, но это за отдельные деньги.
Лариса снова полезла в сумочку и достала новый полтинник, хотела отдать гадалке, но ее тонкую руку вдруг резко перехватила крепкая мужская рука.
— Сколько же вы хотите ей отдать? — спросил, иронично улыбаясь, Сергей.
— Сколько может, я лишнего не прошу. Я ведь всю правду говорю, — обиделась пророчица, тем не менее проворно пряча очередную купюру. — У меня корни идут от бабки-индианки, родились мои предки от великого жреца, он умел людей исцелять от многих болезней и угадывал будущее, такие способности в роду через поколение передаются, мать моя обычная была, а бабка — нет, и я тоже много чего знаю, а за деньги вот на таких вот сборищах гадаю, людей развлекаю, чтобы было что поесть и что надеть. А чтобы ты мне поверил, я тебе тоже будущее предскажу, и без всяких денег. — И гадалка резво, крепко вцепилась в руку Сергея и вывернула ее ладонью вверх. — Что я вижу! У тебя тоже любовь большая будет, и если ты ее упустишь — то все, больше никого уже не полюбишь, не найдешь…
Сергей все-таки изловчился вырвать руку, и гадалка замолчала.
— Не хочу я ничего знать! Пойдемте!
Гадалка посмотрела на Сергея, перевела взгляд с него на Ларису, потом опять на Сергея:
— А верно, это между вами любовь-то и будет!
— Конечно, будет, — весело ответил Сергей и подмигнул Ларисе, подталкивая ее прочь от странной женщины.
Когда они снова сели за стол, он укоризненно, словно журя маленького ребенка, спросил:
— И вы ей поверили?