Арестант особых кровей

Грин Агата

Тана

Общение с Найте всегда было для меня мукой, а после того нашего разговора все сильно усложнилось. Сам же задал вопрос о шоу и сам же вспылил, разоткровенничался, смотрел поистине рептилоидным взглядом, а потом и вовсе подвел пессимистический итог — мы слабые, жалкие преступники…

Как же мне хотелось возмутиться, оборвать его резко, заявив — не «мы», а «ты»! Но я прикусила язык и ничего так и не сказала — нет у меня морального права ставить его на место.

Но и у него нет морального права задирать нос!

Я много наблюдала за

ним на мусорке и теперь, получив возможность вести более близкие наблюдения, могу сказать с уверенностью — в своей гордыне Найте действительно бог. Он вроде бы близко к простым смертным, но в то же время недостижимо далеко. Если ему нужно, он к любому ключик подберет, разговорит, обаяет, но в этом не будет искренности — это очередной прием в арсенале «мастера». На самом деле он такой же неисправимый сноб, как и его высокородные родственнички. Это прослеживается в том, как он смотрит, как он говорит, как он себя ощущает среди нас, плебеев. Он не так уж выделяется, и арестанты рады этому. Но это притворство. Он держится просто со всеми, потому что это выгодно.

Вряд ли Найте лгал, когда говорил, что нарочно рисовался передо мной как пошляк и хам. Это, наверное, в его духе: притвориться, чтобы произвести нужное впечатление и добиться цели. Целью было разрушить нашу связь — не получилось. Тогда он изменил тактику и сказал прямо, что у нас проблемы и с этим надо что-то делать. Утешал меня, когда я расплакалась, по спине поглаживал… Даже признался, что я ему нравлюсь…

Возможно, так и есть. Возможно, что-то во мне привлекает его, и потому мы бьемся в путах энергетической связи. Но если отбросить все эти эо-заморочки, то станет очевидно, что я для него ничто. В его отношении ко мне так и сквозит несказанное: «О, Звезды, с кем мне приходится общаться!»

Пожалуй, поэтому он так взбесился, когда я ответила на вопрос о шоу.

Он толком не выслушал меня и начал рассерженно вещать о том, к каким серьезным последствиям привела популяризация его «непревзойденной» техники, как будто я об этом не знаю. Не так уж важно, о чем он говорил, важно, как — а говорил он со мной, как с глупенькой девчонкой, которая ничего не смыслит в психокинезе, и с таким обреченно-злым видом, словно мне по умолчанию не понять таких сложных вещей.

Хорошо хоть вывод он сделал верный: без эо он ничего из себя не представляет. Найте Малейв все так же остается мастером эо и самым ярким участником всеми любимого шоу. Но в этом нет никакого толку. Он бесполезен, звезда горелая…

Восторженная влюбленность в него уже растаяла, как дымка, исчезла вместе с иллюзиями. Остались только примитивное влечение как к самцу с привлекательным генетическим набором да крошечная, совсем микроскопическая частичка той полудетской убежденности, что в нем есть что-то особенное. Но эта частичка так ничтожна, что принимать ее во внимание не стоит.

Арестантов в желтых костюмах охрана не сопровождает по территории, так что, выйдя из комнаты для посещений, я медленно, как через густой туман, побрела к месту работы, никем не подгоняемая,

никем не отвлекаемая.

Адвокат, нанятый Доброжелателем, добился моего перевода в Арету. Когда придет распоряжение о моем переводе (через день-два), я покину десятое трудовое поселение, перестану считаться арестанткой и через месяц-другой, как только комиссия примет решение о том, блокировать ли мне психические способности, или нет, улечу с Хесса! Домой улечу! К Яри! Начну новую жизнь!

Автоматическая дверь бесшумно отъехала в сторону, выпуская меня из административного здания. Я вышла на дорожку; шел дождь. Вместо того чтобы поскорее добежать до нужного мне здания, я остановилась и, закрыв глаза, запрокинула голову, позволяя каплям стекать по лицу.

Получилось. Получилось!

— Не балуй, простынешь, — раздался мужской полу-заботливый, полу-насмешливый голос позади.

Оглянувшись, я увидела средних лет надзирателя, который, судя по всему, вышел из корпуса следом за мной. Он неторопливо пошел куда-то к парку, не обращая на погодные условия внимания.

— Не балуйте, простынете, — весело сказала я.

Махнув рукой, мужчина продолжил путь. Я же, расправив плечи, с которых будто сняли тяжелый груз, пошла в архив. Увидев мои мокрые волосы и лицо, коррекционный сотрудник цокнул языком, но ничего не сказал, только на место показал — иди работай.

Я взглянула на Найте — он углубился в чтение — и заняла свое место.

Скоро все забудется: арест, поселение, неразбериха с эо-связью… Свобода совсем близко.

— Что это мы такие задумчивые? — спросил Найте сразу после нашего ежедневного обмена энергиями.

Я опустила руки и прямо ответила:

— Меня переводят в Арету.

— Поздравляю, — тут же слюбезничал он. Голос веселый, даже радостный, а вот взгляд настороженный. — Полагаю, сегодня-завтра?

— Ага.

— Поздравляю, — повторил Найте. — Не очень-то ты и рада.

— Рада. Очень. Просто меня напрягает наша ситуация со связью. Что будет, когда мы окажемся далеко друг от друга?

— Хорошо ли ты училась в академии Жизни, дорогуша? — спросил шутливо Найте. — Думаю, что нет. Иначе бы знала, что энергетические связи рано или поздно разрушаются без подпитки. Не разрушаются только связи между матерью и ребенком или любящими супругами. Но второе нам не грозит, так что можешь расслабиться.

— В том и дело, что расслабиться не могу, — ответила я. — Эта связь слишком ярко себя проявляет.

— Ты знаешь, почему. Исчезнут чувства — исчезнет связь.

— Намекаешь, что я все еще до сумасбродства в тебя влюблена? — едко спросила я. — Это не так, дружочек.

Найте приподнял темную бровь.

— «Дружочек»? Д-е-етонька, ты начала перенимать мои словечки. Это как раз доказательство того, что ты все еще в меня влюблена. Люди, знаешь ли, непроизвольно копируют жесты, слова, интонации того, кто им очень нравится, и кому они хотят понравиться.

— А еще люди иногда передразнивают других людей, повторяя их любимые словечки.