Аргидава
Шрифт:
– Метан, наверное… – предположил кто-то.
– Метан они бы сразу почуяли и смогли бы уйти. Это был CO, страшный газ. Без цвета, без запаха, по-видимому, просочился из карстовых пещер… Так бывает, когда подземелье глубокое и много рукавов и отводов, – авторитетно заявил Смит, студент химического факультета.
А Женька кивал, ни черта не понимал, просто слушал голос Аси, как слушают музыку, наслаждаясь, даже не думая, что он сейчас может выглядеть смешным, наивным, глупым.
– А пойдем в крепость, Марусь? Я не была еще там! Пойдем? – Ася сложила ладошки молитвенно. – Мяу!
– Маааау! – отозвалась
– Это очень мне интересно! Очень. То, что ты рассказала. Надо же… Подземный ход ведет, оказывается, в крепость. Пойдем, пойдем обязательно, – пообещала Маша, озабоченно щелкая пальцами перед Женькиным лицом. То ли перегрелся мечтательный мальчик, то ли…
– Айлавю! – с готовностью басом подсказала Луша.
Женя вдруг очнулся, смутился и закричал:
– Иии! Луша на солнце перегрелась!
Компания с хохотом принялась обливать Лушку водой. Собака, наслаждаясь прохладой, улыбалась, мяукала, пыталась схватить зубами воду и энергично отряхивалась, создавая вокруг себя фонтан брызг и маленькую нарядную, яркую собачью радугу.
– Значит, подземный ход ведет в крепость… – вытирая собаку насухо-насухо, чтобы она не запарилась под своей шубой, сказала Маша, как ей показалось, себе. – Значит, он ведет в крепость…
– Да не в крепость, а из крепости. Понимаешь, они пробирались… – Ася опять принялась рассказывать подробно то, что ей поведал паромщик дед Матвеич, – из крепости.
– Да-да. Из крепости. Ну, значит и, в крепость.
А паромщик дедушка Матвеич уже вез вторую свадебную машину (на пароме помещался только один автомобиль), улыбался счастливо, махнул ребятам на прощанье. Ну как… не ребятам, конечно. Маленькой Асе.
Через две недели после знакомства с Машей, с ее друзьями, с Женей и с дедом Матвеичем, паромщиком, Ася праздновала свой пятнадцатый день рождения. Пригласили всех новых друзей. Ася накануне заявила: не хочу ждать. Не могу и не буду ждать. Ну что это такое? С вечера все готовишь. Торт печется. Утром просыпаешься, помогаешь маме сполоснуть парадную посуду и приборы, и все уже готово. В холодильнике нарезанные на салаты овощи. Что-то засунуть в духовку, что-то заправить сметаной там или еще чем-то. А потом садишься, ждешь, волнуешься, когда же гости, придут ли, нет ли, а еще дождь дурацкий начинается, и целый день ходишь и думаешь, ну вот, не придут, наверное. А когда наконец приходят, я уже такая уставшая, что всю радость растеряла на ожидание. Давайте приходите ко мне на день рождения в семь утра. И, видя растерянные лица, согласилась: ладно, в семь тридцать. Сговорились на десять.
«Как весело-весело-весело, – собиралась Маша на утреннюю «вечеринку», – как правильно распорядилась Ася, молодец, мо-ло-де-ец Аська, что не надо ждать до вечера, как радостно. Тра-ла-ла!» – пела душа ее. У-у-ууууу! – подпевала Лушка в надежде, что ее тоже возьмут. Не возьмут, Луша. Не возьмут. Пойдешь гулять с Олежиком. Пойдешь? Айлавю, Маха. Айлавю. Быстрей-быстрей. Разговаривать. Читать и слушать стихи. Петь под гитару. Танцевать. Смеяться. Сидеть рядом. Видеть. Слышать. И больше ничего она тогда не думала. Больше ничего. Просто чувствовала, как приятно и спокойно рядом с друзьями. И особенно, особенно, особенно с Игнатом.
До чего же здорово
Ася светилась от радости: солидные девятнадцати-двадцатилетние люди пришли к ней утром с цветами и подарками. Принаряженные. Торжественные. Игнат завел публику играми, стоял такой хохот, что из соседнего с домом здания на шум прибежал отец Игната и Аси, веселый, любопытный дядя Игорь (так он представился при знакомстве, так его стали звать все друзья его детей). Прибежал дядя Игорь, глаза сверкают, мол, что делаем? как веселимся? что вкусного дают? Эх, где мои младые дни, ребяааты!
К концу дня, когда все уже расходились, уставшие и довольные, Маша как бы между прочим сказала:
– А в детстве мои друзья мне говорили, что под архивом есть подземный ход…
Игнат шел рядом и то ли не расслышал, то ли пропустил мимо ушей, ей пришлось повторить:
– Игнат, а тебе отец не говорил, что под архивом есть подземелье?
– Подвал?
– Нет. Подземелье.
– Понятия не имею, никто не говорил. Отец, наверное, и не знает, – пожал плечами Игнат.
– А ты, аспирант, специалист по истории Древнего мира, вообще, знаешь, что под старым городом есть подземный ход? – забежала Маша вперед и вкрадчиво заглянула Игнату в лицо. – Старинный. Подземный. Ход. Очень-очень старинный. Очень-очень древний.
Игнат остановился и вытаращился на Машу. Господи, какой же он был красивый! Почему другие не видят? Или видят… Даже когда не смеялся, даже когда молчал. Молчал он выразительно, сначала недоверчиво разглядывал ее, будто видел впервые, приподнял бровь, нахмурился, достал из нагрудного кармана очки, надел и близко-близко посмотрел ей в глаза.
Йииииииха!!! Машка мысленно взметнулась в небо, перекувыркнулась там, как в море, еще и еще раз, как дельфин, опустилась мягко на землю напротив Игната и важно, по-королевски кивнула:
– Да-да. Очень древний ход.
– У папы наверняка есть ключи.
– Ты попросишь?
– Нет, это Ася. Она единственная в нашей семье, кому он не может отказать.
– А что мне за это будет? – сказала Ася, которая тоже провожала Машу и на минутку забыла, что ей уже пятнадцать.
– Обещаю приставку! – это сказал Игнат.
– И все?! – капризно протянула Ася.
– Отдам свою сумочку, – это сказала Маша.
– Кофейную?
– Кофейную.
– А клипсы? С бабочками…
– Дарю уже. – Маша со звонким щелчком сняла с ушей клипсы и вложила в Асину ладошку.
– И с Луной приду поиграть!
– Луна будет счастлива. Приходи.
– Ух ты! – обрадовалась Аська и торжественно пообещала: – Ладно, так и быть, попрошу… Какие ключи, вы говорите?.
Глава шестая
Ключи
Ася зашла в большую приемную, где в углу за столом сидела секретарша тетя Валя, пережившая уже десяток директоров этого самого архива. Она разговаривала по телефону с внучкой: «А я сказала, нельзя, а я сказала, спроси маму, а я сказала, не выдумывай, ну ладно, возьми, но потом положишь на место». Ася на цыпочках прокралась к директорскому кабинету и тихонько заглянула в чуть приоткрытую дверь: папка сидел, согнувшись над какой-то старой тетрадкой, и с помощью лупы пытался разобрать какие-то схемы и каракули.