Аргонавты Времени (сборник)
Шрифт:
– Не знал, что вы будете останавливать каждого встречного! – выпалил мистер Крэмптон, срывая на девице свою досаду.
– Держите себя в руках, – повторил парень.
Мистер Крэмптон ответил ему миной ледяного презрения.
– Когда вы сегодня нагрубили мне, – вскинув голову, сказал парень, – я вам спустил. Но если вы посмеете грубить этой юной леди, получите по уху. Все ясно? Я механик-моторист, между прочим. Но не нужно быть механиком, чтобы понять, каких дел вы тут натворили. Чуть не угробили дорогую машину.
Мистер Крэмптон задохнулся от гнева:
– Извольте, я готов заплатить за ущерб!
Никто не удосужился ответить ему, хотя он выждал, наверное, целую минуту. Дрожа от возмущения, мистер Крэмптон схватил свой велосипед, неуклюже на него взгромоздился и погнал во всю мочь, пока не скрылся за поворотом. Пусть видят, как он зол.
– Однако… приключение! Ха-ха-ха! Вот и помогай после этого ближнему!
Сардоническое настроение не покинуло его. Мистер Крэмптон люто ненавидел всех, кто попадался ему на пути – по дороге в Кроули и в самом Кроули, хоть на правой стороне, хоть на левой. Едва ли не каждый встречный, судя по его виду, знал, что мистер Крэмптон оскорблен в своих лучших чувствах. В Кроули мистер Крэмптон часок отдохнул, тихо ненавидя человечество и в сотый раз перебирая в уме все, что мог бы сказать или сделать в эпизоде с велосипедным хамом и юной леди. Когда он двинулся дальше, было шесть часов вечера – солнце садилось. В миле от Кроули дорога начала взбираться на длинный темный холм. Неожиданно сгустились сумерки, и с ними пришло ощущение безумной усталости. Он спешился. Потом снова сел в седло. Трудно было понять, какой способ передвижения утомительнее – на ногах или на колесах. В любом случае – то еще удовольствие! Если вдуматься, вся эта езда на велосипеде – неописуемая вульгарность. Для чего так изнурять себя, страдая от пота и грязи, да еще с риском нарваться на велосипедного хама? Мистер Крэмптон в сердцах топнул ногой, потом еще и еще, употребляя выражения, которые он удивительным образом усвоил вопреки неослабной маменькиной опеке. Впереди лежала темная, нескончаемая, непреодолимая дорога. Он заметил очертания мильного столба и подошел ближе – в душе шевельнулась надежда, что Провидение смилостивилось над ним и сократило его путь миль на десять; но нет, надпись непреклонно извещала: «Брайтон – 20 миль».
А дальше – тайна, покрытая мраком. Через полтора часа мистер Крэмптон подрулил к знаменитому брайтонскому отелю для избранных. В деревне под названием Три Моста [101] имеется железнодорожная станция, но я твердо стою на том, что автор обязан уважать секреты своих персонажей. На железном коне мистера Крэмптона не было компрометирующего багажного билета, и сам он никогда и никому не давал ни малейших оснований заподозрить, будто на каком-либо отрезке пути воспользовался иным транспортом, кроме своего велосипеда. Когда он явился, шляпа у него съехала набок, одежда была перепачкана, рубашка помялась, а руки, лицо и галстук почернели от соприкосновения с велосипедной цепью юной леди.
101
Три Моста – деревня в окрестностях Кроули, железнодорожный узел.
Мать на радостях кинулась к нему. С наступлением темноты она не находила себе места от беспокойства.
– Наконец-то, Сесил, мальчик мой! – воскликнула она. – Но какой же ты бледный, измученный! А грязный… как трубочист! – Она ласково приобняла его за плечи пухлыми ручками.
– Отстань! – резко осадил ее мистер Крэмптон и рухнул в кресло, мрачно насупившись. – Нет бы догадаться налить человеку рюмку с дороги, чем стоять без дела.
Но после ужина он воспрянул духом и разговорился. Среди прочего подтвердил, что Мэдж ему нравится, и робкие мамашины надежды принял благосклонно.
– Только лучше бы она не ездила на велосипеде, – ворчливо заметил он, – это не вполне… комильфо.
На следующий день обедали у Фентонов. Мистер Крэмптон ждал удобного случая, чтобы произвести впечатление на Мэдж, заранее решив как бы невзначай обмолвиться о своем подвиге, и случай представился только под вечер. Миссис Крэмптон давно бы похвасталась перед Мэдж выдающимся успехом сына – шутка ли, проехать зараз весь путь от Лондона! – если бы не его строжайший приказ помалкивать. Наконец, отвечая на чей-то вопрос, он сдержанно возразил:
– Нет, не на поезде. На велосипеде.
Мэдж поразилась:
– Пятьдесят две мили!
– Не знаю, не уточнял, – равнодушно ответил мистер Крэмптон. – Мне показалось, что путь не такой уж длинный.
Он мгновенно вырос в ее глазах, это было очевидно.
– Сколько же времени вы ехали?
– Часов шесть… нет, семь. Выехал около полудня. Но я не гнал как угорелый. Да еще остановился на полчаса – надо было помочь одной девушке
– Этель, какими судьбами! – воскликнула миссис Фентон, поднимаясь с кресла. – Дорогая!
Мистер Крэмптон вскинул голову. В дверях стояла героиня саги о проколотой шине… Мэдж тоже вскочила, приветствуя подругу, и потому не заметила выражения его лица.
– А это кузен Сесил, – представила она мистера Крэмптона.
Вновь прибывшая с улыбкой приблизилась, потом в изумлении воззрилась на него, слегка замешкалась и холодно кивнула.
Миссис Крэмптон так и не поняла, что, собственно, тогда приключилось. От сына ничего нельзя было добиться, ее расспросы вызывали у него лишь крайнее раздражение. Несомненно, он встречал эту девушку раньше, и отношения у них не сложились. В свете последующих событий миссис Крэмптон пришла к мысли, что Этель, должно быть, порядочная интриганка: настроила Мэдж против Сесила, поскольку сама имела на него виды. Если так, то своей цели она не достигла. Как бы там ни было, брайтонская встреча не принесла желанного результата, и мистер Крэмптон до сих пор не помолвлен. Учитывая его положение, очень странно, что ни одна девица не прибрала его к рукам. Мэдж (глупышка!) три месяца назад обвенчалась с молодым доктором.
Человек, который мог творить чудеса
Пантум [102] в прозе
Перевод С. Антонова.
Трудно сказать, был ли его дар врожденным. Лично я склонен думать, что он обрел эту способность внезапно. Во всяком случае, до тридцати лет он оставался убежденным скептиком и не верил ни в какие чудесные силы. И здесь самое время заметить, что это был приземистый человек с темно-карими глазами, пышной рыжей шевелюрой, закрученными кверху усами и с веснушками на лице. Звали его Джордж Макуиртер Фотерингей (имя, никоим образом не обещающее чудес), и он служил клерком у Гомшотта. Весьма охочий до споров, он всегда высказывал свои мнения в категорической форме. И как раз посреди очередного диспута, когда он исполненным непреклонной уверенности тоном утверждал, что чудес не бывает, его необыкновенный дар и проявился впервые. Этот знаменательный диспут происходил в баре трактира «Длинный дракон», а главным оппонентом мистера Фотерингея был Тодди Бимиш, который в ответ на все его тирады бросал однообразную, но вескую реплику: «Это вы так говорите», которая в конце концов довела противника до белого каления.
102
Пантум (пантун) – традиционный жанр малайской (позднее индонезийской) народной поэзии, сложившийся в Средние века; представляет собой череду рифмованных катренов, где вторая и четвертая строки предыдущего четверостишия повторяются в первой и третьей строках последующего (за исключением финального четверостишия, в котором последняя строка повторяет первый стих текста, третья и первая – вторую и четвертую предпоследнего катрена, а первая – последнюю строчку первого четверостишия). В XIX в. с формой пантуна начали экспериментировать западные писатели. Кольцевая композиция рассказа Уэллса отчасти следует этому структурному принципу, чем и обусловлен выбор подзаголовка.
Кроме этих двоих, в баре находились пропыленный велосипедист, хозяин заведения Кокс и мисс Мэйбридж – весьма почтенная и довольно дородная официантка «Дракона». Мисс Мэйбридж стояла спиной к мистеру Фотерингею и мыла стаканы; прочие смотрели на него, забавляясь наглядным свидетельством неэффективности категоричных доводов. Раздраженный торриш-ведрашской тактикой [103] , которую избрал мистер Бимиш, заядлый спорщик решил прибегнуть к необычному для него риторическому приему.
103
Торриш-ведрашская тактика – изнуряющая противника тактика, сочетающая методы позиционной и партизанской войны и впервые примененная англо-португальскими войсками против французских захватчиков в 1810–1811 гг. у португальского городка Торриш-Ведраш.