Аргумент барона Бронина
Шрифт:
Микки быстро добежала до меня и, уцепившись коготочками за мою штанину, быстро вскарабкалась вверх и спряталась под полой моего пиджака.
— Мне показалось или к вам под пиджак заползла… — начал было Орлов, но я тут же его перебил
— Определённо показалось.
Спустя минуту в тамбуре стало тесновато. Орлов выпучил удивлённые глаза, а Росомахин, остро отреагировав на хлопнувшую дверь, от неожиданности и вовсе едва не выпрыгнул из вагона прямо на рельсы. Пришлось его придержать. Понятное дело, все взвинчены и ждут нападения, а у Орлова
Тем временем воины во главе с усатым офицером пристально оглядели нашу троицу. Офицер хмуро спросил:
— Где последний вагон? — тон у него был такой, будто он подозревал нас в краже этого самого вагона.
— Вагон отцеплен, — тут же доложил Орлов.
— Молодцы, — кивнул офицер, — где демоны?
Я решил не вмешиваться в диалог и отступил на шаг назад, надеясь, что меня не станут приплетать. С одной стороны, неплохо было бы воспользоваться моментом, чтобы снискать лишней славы, но отчего-то я пока не хотел громко заявлять о себе. По крайней мере, надо ещё понять, как это использовать лучше всего, с наибольшей выгодой для себя.
— Часть убил… — Михаил указал было на меня, но я отрицательно качнул головой и он тут же исправился. — Часть убиты, остальные демоны остались в том вагоне, — произнёс Орлов. — Однако мой дядя, Пётр Орлов, он служит в охране, потом уничтожили их всех.
— Уверены? — спросил офицер.
— На сто процентов. Мой дядя обычно не ошибается, — с гордостью за родственника ответил Михаил.
— Понятно. Возвращайтесь в свои купе, — произнёс офицер, — угрозы больше нет. Вы в безопасности.
Да неужели… Я едва удержался чтобы издевательски не хмыкнуть.
— Это что, всё, что ли? — взвился вдруг Росомахин. — На поезд напали демоны! А вы нас просто отправляете обратно в вагон? Там вообще-то люди погибли. Кто за них ответит?
— Уж явно не вы, — невозмутимо заявил офицер, смерив барона взглядом. — С этим мы разберёмся. Вы целы, вы живы. Молодцы. Вполне можете за себя порадоваться. Или вы ждёте особого отношения? — под тяжёлым взглядом офицера, Росомахин раскраснелся. Было видно, что он был готов еще что-то сказать, но сдержался. Возможно сыграла благодарность за то, что этот офицер по сути спас его не так давно. Тем временем, усатый продолжил:
— Вы теперь воины Академии. Более того, вы связали свою судьбу с войной. Ваша жизнь отныне всегда будет на волоске от смерти. А будете паниковать и устраивать истерики, долго не продержитесь.
С этими словами офицер развернулся и зашагал обратно. В этот момент как раз моя вторая мышка возвращалась ко мне, и застыла перед офицером. И так удачно он поставил ногу, что я не удержался.
Офицер явно не смотрел по сторонам, и мой маленький шпион зацепился лапками за его штанину, а затем и вовсе забрался под одежду, чтобы никто лишний её не заметил. Уж не знаю, к чему это приведёт, но мне показалось, что я могу узнать что-нибудь действительно важное. А информация — она всегда ценнее любых ресурсов.
Воины тем временем покинули тамбур и зашагали обратно, теперь уже в направлении головного вагона. Росомахин, пунцовый как рак, сжимал кулаки от злости. Однако, пока офицеры не удалились, возмущаться больше
— Ишь, «возвращайтесь». Мы тут, видите ли, с демонами сражаемся. Люди погибают, пока они там штаны посиживают. А они, значит, обращаются с нами, будто мы ничего не стоим…
— Боря, не кипятись, — дипломатично произнёс Орлов, впрочем обратившись к барону на «ты». Это можно было расценить как принижение, но в данном случае, Орлов скорее наоборот, обращался к Росомахину как к равному. — Не забывай, что мы теперь, как ученики Академии, лишены всех титулов. А согласно табели рангов, мы даже не рядовые. Мы пока что лишь кандидаты в курсанты. Так что мы действительно не в том положении.
— Кем бы мы ни были, или они, — выдохнув, произнёс Росомахин, — но человеческая жизнь чего-то да стоит. И не важно, какой за ней стоит титул. Да и честь тоже не пустой звук. Я этого не забуду. И если подвернётся возможность, этот офицер ответит за свои слова и за своё отношение.
Ох уж этот Росомахин. То, что он проблемный, это без сомнения, но сердце, стоит признать, у него на нужном месте. Да и стержень присутствует.
— Ты слишком горяч, мой друг, — невесело хохотнул Михаил. — У нас ещё таких моментов будет слишком много. Если не относиться к этому просто и с иронией, действительно долго не выдержишь. Или подвернёшься под чью-нибудь горячую руку, или загремишь на гауптвахту. Дядя мне не раз о таком рассказывал. Так что не бери в голову.
— Господа, а я действительно откланяюсь и оставлю вас. Я немного утомился, — произнёс я, кивнув Орлову. Не дождавшись ответа, я направился вслед за воинами.
Сейчас всё моё внимание было сконцентрировано на сознании мышки. Я ожидал, что офицер с кем-нибудь встретится или начнёт обсуждать подробности произошедшего. И я не хотел бы пропустить хоть что-то интересное.
Однако краем уха я услышал диалог, что вели за моей спиной Росомахин и Орлов.
— Я вам не друг! — возмутился барон, как обычно, показывая свою ершистость перед всеми незнакомыми.
— Да все мы теперь друзья в каком-то роде. Ну, или, правильнее сказать, товарищи, — невозмутимо ответил Орлов. — По крайней мере, не вижу смысла задирать нос. Вот, например, Алексиус только что победил двоих демонов, а ещё обхитрил группу из четырёх демонов. И уж у кого-кого, а у него есть повод вести себя заносчиво. Однако он вполне учтив.
Повисла пауза, однако Росомахин быстро пришёл в себя.
— Ему лишь повезло, — ответил барон. — Повезло, что я его не опередил.
Продолжение диалога я не слышал.
Офицер вместе с воинами тем временем напористо двигался вперёд, абсолютно не обращая внимания на тех, кто попадался ему на пути. Чтобы он не смел их с ног, идущие навстречу курсанты вжимались в стены. Однако, несмотря на свою непоколебимость, офицер то и дело кивал ребятам, будто благодаря их за то, что они уступили ему дорогу.
Моя мышка, в силу неопытности, заняла позицию на штанине. И от тряски, которую устроил ей офицер, её уже изрядно мутило. Однако она мужественно держалась, уцепившись всеми своими коготочками за плотную ткань, и готова была дальше терпеть испытания.