Аргумент весомей пули

Корнев Павел Николаевич

– У нас за излишнее любопытство носы отрезают, – заявил один из попивавших кофе пластунов.

– Именно! – подтвердил Хомут. – Но ранец всё же возьми, не в руках же патроны понесёшь.

Я поднялся с брёвнышка, внимательнейшим образом изучил штанины и, сбегав в барак, двинулся за своим провожатым. По пути у одного из костров приметил Огнича, компанию ему составляла парочка деревенских крепышей, сдружившихся за время плавания с покойничком Лбом. Отсалютовал им на ходу и поспешил за пластуном.

– Иду-иду!

Кладовщик в обмен на какую-то отмеченную печатью бумажку выложил на стойку короткую пехотную саблю, пробковый шлем, крупной вязки

фуфайку и зачарованную кирасу, тяжеленную и неудобную, а после взял из пирамиды рычажный карабин и с вопросительным видом оглянулся.

Край ухмыльнулся.

– Давай-давай! И патронов побольше отсыпь.

– Поучи ещё меня! – буркнул дядька, выложил карабин на стойку и зазвенел ключами, отпирая обитый железными полосами ларь. – Сколько положено, столько и выдам!

– А ты чего молчишь, молодой, будто не колдун? – поинтересовался вдруг Край. – Все ваши от кирас и оружия по первой руками и ногами отбиваются.

– Дают – бери, бьют – беги, – буркнул я и, расстегнув прихваченный с собой ранец, начал прикидывать, что именно получится в него убрать.

Пластун скривил в улыбке уголок рта.

– Может, и разойдёмся краями, если и дальше дурить не станешь.

– Всенепременно разойдёмся, – подтвердил я.

Навьючили меня в итоге почище ишака. Пришлось даже снять куртку и надеть кирасу, ибо тащить в руках её никакой возможности не было. Край на пару с кладовщиком помогли подогнать ремни зачарованного доспеха, но этим их содействие и ограничилось. Помочь донести мою поклажу до барака каторжанин не предложил, да и шагал он на обратном пути всё так же споро, как и по дороге на склад.

Вернувшись в расположение пластунов, я хотел было скинуть доспехи на койку, чтобы разобраться с ними позже, но не тут-то было. Вызвали на улицу в полной боевой выкладке.

Шлем постоянно сползал на лоб, Хомут рассмеялся:

– Ничего, приноровишься! Простым стрельцам стальные выдают – вот там и впрямь беда, а пробковые милое дело носить.

Я ничего не ответил и попытался сдвинуть саблю, дабы её ножны не колотили по ногам. Сделать это помешал патронташ, ничего не оставалось, кроме как расстегнуть пряжку и перецепить всё заново. Ремень карабина соскользнул, я едва удержал оружие от падения в грязь и прислонил его к стене, начиная понемногу закипать и уже сожалея, что не догадался оставить в бараке револьвер.

Тут-то к нам и подошёл Огнич с парой деревенских дуболомов, навьюченных ещё почище моего, а следом появился Сквозняк и пяток простецов наших с фургонщиком лет или самую малость постарше.

– Готовы к забегу по джунглям? – с гаденькой улыбкой спросил Хомут вроде как у всех, но глядел он при этом исключительно на меня.

И да – все были готовы, а вот я – нет. Просто остальных успели натаскать за лето, а мне пришлось начинать с нуля. Немудрено, что оказался отстающим сразу, как только вошли в те самые джунгли. Хомут, который прихватил с собой на вылазку ещё трёх бывалых пластунов, ни черта не объяснял и лишь сыпал колкостями, явно намереваясь вывести меня из себя, дабы спровоцировать на конфликт, но я всё больше наблюдал за другими, пытаясь перенять их ухватки, и на его шутки-прибаутки не реагировал. А вот когда на обратном пути нас завели в топь, я если и показал себя хуже матёрых бойцов, то не так уж и сильно.

Болото – мой дом родной, пусть даже это и совсем другое болото.

В итоге хоть и вернулся в лагерь с высунутым на плечо языком, но дошёл сам, не отстал и оружие не бросил. Переоделся, вывесил мокрую

форму и ботинки сушиться, а после обеда в лес меня уже не погнали и отправили на стрельбище, организованное неподалёку от лагеря. Там наставник битый час растолковывал, как обихаживать карабин, чистить его и заряжать, затем разрешил сделать десяток выстрелов, из которых в цель я попал лишь дважды, а когда трубчатый подствольный магазин в очередной раз опустел, махнул рукой.

– Сойдёт! – Оценил мой удивлённый вид и фыркнул. – Колдун? Вот и жги! На кой чёрт только на вас патроны переводят – не понимаю!

Ну а я не понимал, на кой чёрт мне сдался весь этот нудный инструктаж. Из-за десятка выстрелов пришлось ствол чистить и механизм смазывать! Времени на всё это ушло – море!

Впрочем, уж лучше бы этим до самого вечера и занимался, потому как после возвращения со стрельбища надолго я в лагере не задержался и почти сразу отправился ползать по лесу, таиться в кустах и пытаться бесшумно передвигаться по чащобе, заодно высматривая следы и не оставляя их самому – то есть заниматься всем тем, чего как городской житель не умел и не любил. Немудрено, что крепко обосновался в числе отстающих. Даже Сквозняк чувствовал себя в джунглях куда уверенней моего, об Огниче и парочке деревенских увальней нечего было и говорить. Эти мне сто очков вперёд дать могли.

Устал в итоге как собака. Ноги не сгибались, поясницу ломило, плечи ныли, зудела искусанная кровососущей мелочью кожа. Ещё и проработкой абриса толком позаниматься не получилось. А только поужинал и погрузился в состояние внутреннего равновесия, как в расположение десятка заявился Седмень.

– Ну и как Боярин? – поинтересовался урядник у Хомута.

– Может, и выйдет толк, – неопределённо отозвался тот и с неприятной усмешкой добавил. – Когда-нибудь…

Урядник кивнул и поманил меня к себе. Деваться было некуда – встал. Пластуны тут же бросили играть в карты и орлянку, уставились на нас в ожидании бесплатного развлечения.

– Ножом владеешь? – спросил Седмень.

– Малость, – ответил я после недолгих раздумий в общем-то чистую правду.

Урядник хмыкнул и скомандовал:

– Ну-ка ткни меня!

В лагере я лишь избавился от кирасы и шлема да сдал в оружейку карабин, а вот ремень снимать не стал, поэтому завёл правую руку за спину, нашарил рукоять ампутационного ножа. И сразу ударил левой, в которой сам собой возник послушный моей воле клинок. Бил ничуть не сдерживаясь, разве что метил в бок, дабы не задеть ничего действительно жизненно важного, но дядька умудрился отвести нож шлепком открытой ладони. Даже оплеуху попытался мне отвесить, только я уклонился и спешно отступил на пару шагов назад.

– Подло-то как! – рассмеялся Седмень. – Мне нравится!

– Ну всё, Боярин, – вроде как сочувствующе вздохнул Хомут. – Ты попал!

Урядник выдернул из чехла нож и скользнул вперёд, я выругался и перебросил скальпель из левой руки в правую. Попытался повторить стойку, подмеченную у какого-то ухаря, но помогло мне это не слишком сильно. Хотя как знать? Обошлось без порезов, а Седмень даже до объяснений снизошёл. Потолковей всех прочих занятие оказалось.

На следующее утро едва встал. Всё болело, всё тянуло. Пока не размялся и не разогрелся, даже толком выпрямиться не мог. Ну а дальше – завтрак и вылазка в джунгли с заходом на болото. Вернулся в лагерь перепачканным с ног до головы в тине и зловонной грязи, пришлось вновь наскоро застирывать форму.