Аргументация в речевой повседневности
Шрифт:
2.2.3. Сравнительный анализ периферийных групп ассоциатов
Что касается периферии ассоциативной сети, то здесь также можно выявить и описать определенные возрастные отличия.
Таблица 2
Тематические группы периферийных ассоциатов в возрастной группе 14–15 лет
Среди наиболее репрезентативных групп периферийных ассоциатов (частотность которых не превышает 1) в младшей возрастной группе можно выделить в порядке убывания следующие группы (см. Табл. 2):
Таблица 3
Тематические группы периферийных ассоциатов в возрастной группе 16–17 лет
Что касается возрастной группы 16–17 лет (см. Табл. 3), то обращает на себя внимание многочисленность ассоциатов в двух группах: «рациональная мыслительная деятельность» (5 ассоциатов) и «межличностное общение» (5 ассоциатов). При этом наиболее многочисленная группа ассоциатов в первой возрастной группе – «истинность» – во второй возрастной группе значительно сокращается (соотношение 6/2). Для обеих возрастных групп релевантной оказывается группа ассоциатов «субъективно-личностный аспект» (2/3). Специфическими для возрастной группы 16–17 лет являются группы «коммуникативные затруднения» (3 ассоциата), «школярские навыки» (2 ассоциата), «сфера применения» (1 ассоциат).
Тематика и репрезентативность основных групп периферийных ассоциатов в возрастной группе 20–24 года позволяют констатировать, что и на периферии ассоциативной сети актуализируются различные аспекты прототипической ситуации публичной дискуссии, отраженной в ядре сети. Наиболее многочисленными являются тематические ситуации, высвечивающие такие аспекты дискуссии, как «публичность» (4 ассоциата), «истинность» (6 ассоциатов), «логическая структура, рациональность» (4 ассоциата), «поведение коммуниканта в дискуссии» (3 ассоциата). Также присутствуют тематические группы «понимание» (4 ассоциата) и «говорение» (3 ассоциата).
Таблица 4
Тематические группы периферийных ассоциатов в возрастной группе 20–24 года
В возрастной группе 24–40 лет одинаковым количеством ассоциатов (3) представлены 3 тематические группы: «истинность», «понимание» и «поведение коммуниканта в споре».
Таблица 5
Тематические группы периферийных ассоциатов в возрастной группе 26–40 лет
Таким образом, обобщая результаты ассоциативного эксперимента, можно констатировать, что ядро ассоциативно-вербальной сети, активизируемой в сознании русских языковых личностей четырех возрастных групп от 14 до 40 лет, составляют языковые единицы убеждать и объяснять, фиксирующие коммуникативную цель данного типа речевого взаимодействия – заставить собеседника понять и принять некоторое суждение. Однако в остальном ядерные группы ассоциатов в каждой возрастной группе имеют свои особенности: в возрастных группах 14–15 и 16–17 лет – ассоциаты из сферы эвристической деятельности, в группе 20–24 года – ассоциаты из сферы волютивно-воздействующей деятельности, в старшей возрастной группе (26–40 лет) ядро представлено только двумя общими для всех возрастных групп ассоциатами. Периферийные зоны ассоциативных сетей продолжают уже отмеченные тенденции: в младшей возрастной группе превалируют ассоциаты, связанные с познавательной деятельностью, направленной на поиски и понимание истины, а также ассоциаты с внешними условиями такой деятельности; для группы 16–17 лет также характерны ассоциаты из сферы эвристической деятельности, базирующейся на принципах логичности и рациональности, и из сферы межличностного общения; в старших возрастных группах периферийные ассоциаты свидетельствуют о том, что модельной ситуацией аргументации для языковых личностей 20–40 лет является ситуация диалогического общения
Таким образом, мы можем наблюдать существенную дифференциацию содержания вербальной ассоциативной сети в языковом сознании различных поколений носителей русского языка. Изменения касаются, прежде всего, целевого статуса деятельности аргументирования (познавательная в двух младших группах и волютивно-воздействующая в старших группах респондентов) и прототипической модели данной деятельности (межличностное неофициальное общение в школе и дома – для респондентов 14–17 лет, публичная дискуссия – для респондентов 20–24 лет, спор без признаков публичности, но с элементами агрессии – для респондентов 26–40 лет). Хотя Ю.Н. Караулов обоснованно констатирует, что становление языковой личности завершается к 17–25 годам (Караулов 1994: 192), и, следовательно, к категории сформировавшихся языковых личностей можно отнести лишь представителей возрастных групп 20–24 года и 26–40 лет, представляется, что по достижении представителями младших групп респондентов возрастного порога зрелой языковой личности, выявленные в нашем ассоциативном эксперименте содержательные элементы могут занять другое место в иерархии ассоциатов, но не исчезнут из ассоциативно-вербальной сети представителей данного поколения. Выявленные отличия в ассоциативном значении глагола аргументировать для представителей различных поколений связаны, на наш взгляд, с изменениями традиций воспитания и общения, произошедшими за последние полвека: от жестких принципов тоталитарного общества (единообразие, стандартизированность и иерархичность) – к плюрализму мнений, развитию индивидуальности в каждой личности, соблюдению принципа суверенитета внутреннего мира личности (см., например, Липман 1992). Иначе говоря, можно наметить определенный динамический вектор развития ассоциативного значения анализируемого слова в языковом сознании русских – это расширение, обогащение семантических и ассоциативных связей данной языковой единицы за счет включения действия «аргументировать» в социальной практике современных русских в широкий контекст деятельности межличностного общения в целом.
Глава III
Виды и способы аргументативной организации речевого взаимодействия
3.1. Когнитивно-языковая аргументация
3.1.1. Введение: несколько примеров
Рассмотрим следующие дискурсы бытийного (Карасик 2000) характера, в которых, тем не менее, осуществляется взаимодействие двух коммуникантов – автора и читателя:
(19) Светлое синее небо, редкие пушистые облачка. Майор не сомневался, что скоро увидит Олега [Афанасьев ЗНТ., 103];
(20) Он лежал и смотрел на небо, и ему было удивительно спокойно и хорошо; он был уверен, что любому человеку было бы хорошо лежать на мягкой траве и смотреть в чистое светлое небо, – это ощущение даже сравнить нельзя было с ужасом того ада, который горел и грохотал под мирным голубым небосводом [Бабаян С. Ротмистр Неженцев (1995–1996). – НКРЯ].
Первое, что обращает на себя внимание в данных дискурсах и что можно проанализировать, так скажем, лингвистически, – это стратегическая организация коммуникации: в примере 20 за яркой короткой картинкой следует констатация факта определенного психоэмоционального состояния героя; в следующем примере – картинка, констатация факта, подробное пояснение оснований для данного факта. По сути, в примере 19 обоснование-пояснение просто носит скрытую, латентную форму, поскольку подразумевается, что благодаря картинке психо-эмоциональное состояние человека и так понятно. В данном случае мы наблюдаем реализацию коммуникативной стратегии кооперации «налаживание эмоционального контакта (в данном случае, с читателем)» в коммуникативном ходе «мы с тобой похожи»: в примере 20 этот ход выражен эксплицитно – любому человеку было бы хорошо лежать на мягкой траве и смотреть в чистое светлое небо.
Становится заметно, что вся стратегическая организация речевого воздействия строится вокруг синтагмы светлое небо. Используя элемент трансформации, исключим из данной синтагмы прилагательное: любому человеку было бы хорошо лежать на мягкой траве и смотреть в*небо; *небо, редкие пушистые облачка… майор не сомневался, что скоро увидит Олега. Очевидно, что вся стратегическая организация в таком случае рассыпается.
3.1.2. Теория «аргументации в языке» О. Дюкро