Аргументация в речевой повседневности
Шрифт:
Подчеркнем также, что подобного рода имплицитные суждения социально-императивного характера обнаруживают достаточную гибкость и лабильность, изменяясь вместе с представлениями об адаптивно «правильном» поведении. Так, для представителей ищущей всеобщего счастья русской интеллигенции конца XIX – начала XX вв. речевое употребление сочетания светлое будущее реализовывало тот же дискурсивный смысл, что и сочетания светлый день, светлый праздник, «короткое, определенное время либо вечность, которое(-ая) есть либо когда-то было(-а), либо будет в земной жизни, когда человек причащается (Богом) к Благу и Истине, и такого времени нужно ждать и к нему готовиться, оно –
Сравните:
(38) Корр. – Хочу задать еще один вопрос – о предстоящем Рождестве. Что для вас означает этот праздник, и как в вашей семье принято его отмечать?
И. Драчевская – Что означает? Еще один светлый праздник, когда появляется возможность увидеть друзей и родных и сказать друг другу приятные слова [АиФ. № 1, 2004. –;
(39) Я еще не утратила надежды на ее помощь. Пусть она не в себе, пусть заигралась в чумовые игры, пусть считает себя важной шишкой, но ведь есть вещи, от которых нельзя отмахнуться просто так. Светлые школьные денечки, разделенные девичьи мечты, один на двоих прекрасный витязь Коля Елдак [Афанасьев А. Гражданин тьмы // Роман-газета. № 23, 2002. С. 61];
(40) Во дни сомнений и тягостных раздумий о судьбах родины Тургенев не хотел верить, чтобы могучий, правдивый русский язык не был дан великому народу. Но не то же ли самое можно сказать и о лучших представителях этого народа? И когда среди тумана печальных явлений и свойств нашей повседневной действительности вспомнишь, что наш народ имел Петра и Ломоносова, Пушкина и Толстого, чья недавняя кончина сжала наши сердца великой скорбью, что он дал, наконец, Пирогова, то нельзя не верить, что этот народ не только может, но и обязан иметь светлое будущее [А.Ф. Кони. Николай Иванович Пирогов (1910). – НКРЯ].
Светлый праздник, светлый день (денечек), светлое будущее рассматриваются как своеобразные точки отсчета для последующей и/или предшествующей жизни, временные отрезки или континуумы, когда осуществляется проникновение в высшую истину, причащение высшему Благу. При этом актуализируются концепты «счастье», «благодать».
Однако сочетание светлое будущее настолько часто «эксплуатировалось» в советскую эпоху в различного рода призывах и обращениях, имевших своей целью убедить, что текущие трудности нужно терпеть во имя светлого будущего (пр. 41), которое никак не наступало, что в сознании сегодняшних носителей русского языка данное сочетание активизирует концепты «несбыточность», «обман»: раз мы верим в обман, то это потому, что в настоящее время живем очень плохо (пр. 42); если ты веришь в обман, то мы не такие простачки (пр. 43); вы обманываете человека, заставляете его верить в несбыточное (пр. 44):
(41) Навсегда ушел от нас товарищ Сталин – кормчий страны победившего социализма, великий корифей марксистско-ленинской науки, соратник и продолжатель дела Ленина. Умер товарищ Сталин. Но имя его живет и всегда будет жить в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества. В этом имени воплощены идеи борьбы за светлое будущее народов, за коммунизм. Это имя выражает величие и мощь Советского Союза – оплота мира, демократии и социализма [Имя Сталина зовет нас к борьбе и победам // Тихоокеанская звезда (1953.03.09). – НКРЯ];
(42) Раз мы идем к светлому будущему, значит, не от хорошей жизни [Э. Кроткий. – www.aforismes.ru];
(43) Гоп! Стоп! Тра-та-та! Вот как работать надо! Топ! Стоп! Тра-та-та! Давай,
(44) Вы подарите человеку мир плоским, состоящим только из жизни, причем не сегодняшней, а светлого будущего. Вы вводите его в искушение жить иллюзией [Алексеев С. Крамола // Роман-газета. № 19, 1991. С. 24].
Данное сочетание часто используется для реализации стратегии дискредитации, в тактиках издевки (пр. 41), обвинения (пр. 42), иронии (пр. 43). Как следствие, данное сочетание в речевой практике современных русских актуализирует суждение «и такое время никогда не наступит, это обман».
Таким образом, мы определяем социально-речевую аргументацию как процедуру, состоящую в актуализации языковой единицей в определенном контексте (пока мы можем говорить только о прилагательном в составе адъективно-субстантивного сочетания) имплицитного суждения, имеющего характер социального императива, «знаемого» представителями данного национально-лингвокультурного сообщества, и предписывающего определенную модель поведения в данной ситуации.
3.2.4. Лингвистические маркеры социально-речевой аргументации
При анализе любого лингвистического явления неизбежно встает вопрос о том, каковы методики его анализа и выявления.
Выделенный нами феномен социально-речевой аргументации, как мы уже отмечали, носит характер имплицитного суждения императивного оттенка, «знаемого» на подсознательном уровне всеми членами определенного сообщества. Имплицитность данного феномена обусловливает отсутствие, так скажем, «прямой» методики анализа. Доминантным эпистемологическим принципом здесь выступает интерпретация речежизненного поступка самим лингвистом, дополненная интерпретативными комментариями информантов. Подчеркнем, что данный исследовательский принцип, по сути, лежит в основе большого количества методик, реализуемых в так называемых когнитивно-ориентированных исследованиях (Демьянков 1983, 1985): теория когнитивной метафоры Лакоффа и Джонсона (Lakoff, Johnson 1980), выделение фигуры и фона у Талми (Talmy 2000), стратегический анализ дискурса (Иссерс 2002; Седов 1996; Третьякова 2003), а также самая, пожалуй, широко «эксплуатируемая» методика – методика концептуального анализа (см. критику данной методики в ее «широко употребляемом» варианте (Архипов 2006; Залевская 2005; Колмогорова 2007).
Во-первых, следует отметить, что анализ оценочной составляющей семантики прилагательных светлый и темный в широком диапазоне контекстов позволяет сделать вывод об «аксиологическом постоянстве» данных прилагательных.
По справедливому замечанию Е.М. Вольф, «семантику любого прилагательного можно представить как сочетание дескриптивного и квалификативного аспектов, от нуля дескриптивного смысла у собственных оценочных до нуля оценочного смысла у относительных; между ними находится шкала промежуточных случаев, где по-разному комбинируются не только оценочный и дескриптивный смыслы, но и знаки "+/–"» (Вольф 1981: 394).
Все проанализированные нами употребления прилагательного светлый обладают устойчивым положительным оценочным смыслом: для прилагательного в прямых употреблениях данный смысловой потенциал несколько меньше (пр. 45–46), чем в непрямых, где он стабильно очень активен и высок. Сравните:
(45) Это был светлый уютный кабинет, мало похожий на кабинеты медицинских учреждений, в которых приходилось бывать Ерохину [Высоцкий С. Не загоняйте в угол прокурора // Роман-газета. № 16, 1993. С. 56];