«Архангелы»
Шрифт:
— Твое дело служить, понимаешь? — рявкнул Родян. — Я тебе плачу, а ты меня слушайся, как собака! Понял?
— Да, домнул управляющий.
Не сказав больше ни слова, оба спустились вниз. Иосиф Родян взгромоздился на коня и ускакал.
Добравшись до села, он то тут, то там стал замечать группки людей, размахивающих руками и что-то обсуждавших.
— Что такое? Праздник, что ли, какой? — с пренебрежением спрашивал Иосиф Родян.
Люди испуганно кланялись ему, но не отвечали.
Доамна Марина почувствовала, что к ней возвращается жизнь, увидев мужа, спокойно входящего в дом.
Марина ожидала, что муж заговорит, расскажет ей что-нибудь, но Иосиф молча уселся на стул, стянул сапоги и переобулся в домашние туфли. Только тут он заметил, что весь в грязи.
— Чертовы дороги! — выругался он. — Принеси мне переодеться.
Пока он переодевался, жена с замиранием сердца ждала, что же он все-таки скажет, но муж упорно молчал.
— Ты был там? — в конце концов не выдержала Марина.
— Ничего там нет! — недовольно буркнул управляющий.
— Как? Правда ничего?
— Четырех человек там убило — вот это правда, — отвечал Иосиф, пытаясь расстегнуть пуговицу на воротнике. Не расстегнув, злобно оторвал и бросил.
— «Архангелы» не погибли. Из этой штольни мы достаточно добыли золота, не грех и оставить ее.
— Так, значит, все-таки правда? — заикаясь, спросила жена.
— Дура! — рявкнул управляющий, — Правда, что штольня уперлась в старинную выработку…
Марина разрыдалась и едва могла выговорить:
— Значит, конец «Архангелам»…
— Не вой! Поняла? Не причитай! — Лицо управляющего побагровело. — Я тебе говорю, что ничего не случилось. Золото мы скоро найдем…
— В новой галерее? — дрогнул испуганный голос Марины.
— Да, в новой галерее! Чего ты удивляешься, глупая баба? Чего нюни распустила?
— Иосиф! Иосиф! — жалобно вздохнула доамна Марина.
— Да, Иосиф! Правильно говоришь! Я руковожу работами и никому не позволю вмешиваться, ни тебе, ни кому другому. Поняла? Погоди, я еще все горы перекопаю! Любите вы, бабы, по пустякам впадать в отчаяние! Про «Архангелов» больше не думай. Какого черта ты в мои дела вмешиваешься? Смотри за кухней да за служанками. Я сделал прииск знаменитым, я снова его прославлю. Подумаешь какое дело — штольня уперлась в старинную выработку! Проложим другие штольни, для этого у нас есть и молоты, и порох, и динамит! Ты еще порадуешься так же, как и шестнадцать лет тому назад! И сейчас не унывай: «Архангелов» мы не бросим!
Марина не могла унять дрожь, она запахнула поплотнее халат на груди и, понурив голову, вышла из кабинета.
Иосиф Родян говорил так громко, потому что хотел подбодрить самого себя. И все, что он говорил, предназначалось скорее ему, чем Марине. Только он вошел в дом, только услышал голос жены, как тут же вспомнил об огромных долгах в двух банках. До этой минуты он о них и не думал. Поначалу от отчаяния он чуть было ума не лишился, но мало-помалу перед ним забрезжил лучик надежды. Он увидел, что люди его снова работают, и в нем вспыхнула прежняя уверенность, что новая галерея непременно принесет ему груду золота. Наличных денег у него больше не было, зато были кучи золотоносной руды, высившиеся возле входа в
Надежда и уверенность, какими он был преисполнен до сих пор, сделались зыбкими. Родян напряг всю свою волю, только бы отогнать мысль о долгах. Не будь их, он бы спокойно перемолол все навалы руды, получил хорошие денежки, а там, глядишь, и в новой галерее обнаружилось бы золото. Без долгов! Но куда их денешь? Неужели банки заставят его немедленно платить и вынудят продать все запасы золотоносного камня?! Неужели он вскоре окажется на улице?!
Никакими криками и бранью не мог он избавиться от горьких размышлений; стоило Марине выйти, как они снова им завладели. Мало-помалу он понял: больше всего пугают его не банки, а людская молва. Ведь не пройдет и нескольких дней, как он услышит:
— А ведь управляющий «Архангелов» до деревянной лопаты достукался.
— Кто-кто?
— Да Иосиф Родян, управляющий «Архангелов».
— Брось!
— Так оно и есть, а кто бы мог подумать. Говорят, он и банку задолжал изрядную сумму.
— Влез в долги?
— И немалые, несколько десятков тысяч.
Иосифу Родяну чудилось, что он явственно слышит этот разговор и даже видит, как люди недоуменно пожимают плечами и на губах у них застывает насмешливая улыбка.
«Нет, нет, этому не бывать! — настойчиво убеждал себя Иосиф Родян. — Я добуду золото раньше, чем люди узнают, что старая штольня выработана. Еще несколько дней, и я открою новую золотоносную жилу!»
Тяжелые шаги Иосифа Родяна раздавались по всему дому. То он ложился на диван, то снова вскакивал, сопя, как паровоз на подъеме, — нет, дома ему не сиделось. Оседлав лошадь, он опять поехал на прииск. И на этот раз дорогой повстречалось ему множество людей. Видя, что они не работают, Родян недоумевал, но уже ничего не спрашивал.
Ему и в голову не приходило, что село кипит, как огромный котел, что рудокопы с других приисков, прослышав о случившемся, бросили работу и пришли в село посмотреть на погибших, а заодно и удостовериться, правда ли, что этой ночью штольня у «Архангелов» врезалась в старую выработку.
Еще затемно эта новость обежала село. На рассвете шум поднялся и в городе. Иосиф Родян глубоко ошибался, полагая, что добудет золото в новой галерее прежде, чем весть о случившемся достигнет города. Надеялся на это отчаявшийся человек, который, чтобы не утонуть, хватается за соломинку. Если добрые вести летят на птичьих крыльях, то дурные разносит ураган.
Ночная тьма еще не рассеялась над селом, а в распадках, по склонам гор, на всех тропинках уже замелькали, множась, огоньки. Они качались из стороны в сторону, описывали круги, а то неподвижно сияли, похожие на дырки в темном полотне. Как только принесли погибших рудокопов, как только положили их на лавки, соседи один за другим стали испуганно вскакивать с постелей и с зажженными свечами выходить на улицу. Народ потянулся к домам, где лежали покойники.