«Архангелы»
Шрифт:
— Коньячку желаете? — безучастно спросил трактирщик, будто Докица отродясь у него ничего не покупала.
— А то чего же? — хмыкнула Докица и еще раз испытующе посмотрела через плечо на рудокопов.
Спиридон наполнил фляжку и молча вернул ее Докице.
— Не заболел ли ты, Спиридон? — осведомилась женщина.
— Разве мы на болезни жалуемся? — недовольно пробурчал трактирщик.
— Плохо ночью спал? — продолжала расспрашивать женщина, вовсе не собираясь уходить. Ей казалось, что вокруг нее витает какая-то тайна,
— Не слишком-то хорошо, примаряса!
— А что у тебя болит? Дай посмотрю, может, присоветую какое лекарство, — предложила Докица. Повернувшись на каблуках, она заметила, что все рудокопы с удивлением уставились на нее.
— Что это с вами? Не узнаете меня, что ли?
Докица весело улыбалась и по своему обыкновению посматривала на мужчин весьма двусмысленно.
— Видать, ты ничего не знаешь, — вполголоса отозвался один из рудокопов.
— А что мне нужно знать?
— То, что случилось у «Архангелов».
— Откуда мне знать, когда я только встала и в корчму тотчас попала, как поется в песенке, — усмехнулась Докица. — А что с «Архангелами»? Самородное золото нашли?
— Кабы так! — вздохнули рудокопы.
— А что еще могло случиться?
— Неужто домнула примаря и вправду не оповестили? — спросил Спиридон.
— А должны были оповестить, что… — Тут Докица изогнулась в сторону Спиридона, словно ожидая особо веселой шуточки.
— Что штольня у «Архангелов» выработалась и золота больше нет! — продолжил Спиридон, недовольно глядя на Докицу.
— Нету больше золота? — переспросила Докица и, на мгновение побледнев, повернулась к рудокопам.
— Нету, — подтвердил кто-то из них. — Да еще четверо лишились жизни в забое.
— Горе-то какое! — искренне опечалилась Докица. — Кто ж они будут?
Ей назвали имена погибших. Докица вытерла глаза рукавом кофточки.
— Жалко и такого богатого золота, — проговорил рудокоп.
— Золото, коли мужчины есть, отыскать можно. А мертвому человеку больше не встать.
— И «Архангелы», сдается мне, не восстанут из мертвых, — заметил другой рудокоп.
— Улетят на небо, а то слишком долго в Вэлень задержались, — ухмыльнулась Докица. — Видно, и им земля опротивела. Нет «Архангелов» — есть другие прииски и еще будут.
С этими словами она ушла.
— Черт — не баба! — грустно произнес Спиридон.
— Пусть хоть одна такая будет. Нюнить все на селе умеют, — откликнулся кто-то из рудокопов.
Докица по дороге домой быстренько составила план борьбы за свое будущее. Шла она так же стремительно, легко, весело: ей-то чего терять — молодость ее в полном расцвете, а она только на молодость и рассчитывает. На перекрестке Докица заметила кучку рудокопов, которые старались удержать Ионуца Унгуряна. Остановившись, Докица прислушалась.
Красный от злости, Унгурян с мутными глазами еле держался на ногах.
— Пустите меня! Я до него доберусь! —
Хотя было утро, Унгурян успел уже изрядно набраться.
— Пустое это дело. Не ходи ты к нему, — уговаривал Унгуряна рудокоп, крепко держа его за рукав.
— Быть того не может. Мало ли что вы говорите, а я не верю! Как это! Где? — спрашивал, ни к кому не обращаясь, старик.
— Правду мы тебе говорим, правду. Успокойся. Врезались мы в старую выработку — своими глазами видели, сами там побывали. А ты успокойся и иди домой, не стоит сегодня с управляющим встречаться.
— А я вам говорю, что стоит! — упорствовал Унгурян. — Мне деньги нужны. Много денег. Адвокат мой телеграмму отбил, что застрелится! Понимаете? Застрелится. А вы все врете! Пустите, я пойду к управляющему!
Унгурян вырвался из рук рудокопов и, покачиваясь, побрел к дому Иосифа Родяна.
Докица ухмыльнулась и пошла своей дорогой.
Примарь Корнян поджидал ее, сидя за столом.
— Принесла, зазнобушка?
Докица выставила на стол фляжку, взяла стопочку, налила, выпила, а потом сказала:
— Жена не зазнобушка, мил дружок, лучше уж бабой меня кликай.
— Больно быстро ты постарела! Это по дороге к Спиридону и обратно? — Примарь протянул руку, чтобы ущипнуть ее за щеку.
Докица уклонилась.
— И на более коротком пути, чем этот, можно поседеть, коли…
— Коли колдун повстречается, — подхватил Корнян.
— Коли услышишь такую страшную весть: ведь у «Архангелов» золото кончилось!
Выпалив свою новость, Докица повернулась на каблуках и полезла в буфет за сахаром. Потом, не удостаивая Корняна взглядом, принялась варить кофе с молоком.
В это утро Корнян еще ничего не пил и был трезв как стеклышко. Но от новости Докицы голова у него пошла кругом, будто от крепкой ночной попойки.
Когда жена окликнула его, приглашая выпить кофе, он будто протрезвел и с улыбкой переспросил ее:
— Так что ты сказала? Вроде говорила ты что-то?
— У «Архангелов» штольня врезалась в старую выработку, — спокойно сказала Докица. — Сам знаешь, рудокопы давно говорили: гуд идет от удара молотом.
— Шутки шутить изволишь? — осклабился примарь, глядя на нее бараньими глазами.
— Хорошо, если б шутка, а то ведь горькая правда. Мне сказал Спиридон, а десять рудокопов подтвердили. Видела я, как старый Унгурян шел к управляющему, тоже не верит, как и ты. А теперь давай кофе пить, а то остынет. — Докица указала на дымящиеся чашки, взяла фляжку и в четвертый раз наполнила себе стопку.
Но примарь и не поглядел на стол. Исподтишка он все следил за женой, думая, что она только предлог ищет, чтобы выставить его из дома и повстречаться с кем-то другим. Так он думал еще и потому, что Докица не злилась и не приходила в отчаяние — наоборот, пьет себе четвертую стопку коньяку, а ему даже не наливает.