Архимаг, который живёт в подвале

Призывающий Оро

— Да? — я понял трубку.

— Макс, — выдохнула Карина. — Во что ты меня впутал?

О, началось.

— Ни во что такое, во что тебя нельзя было впутать после того, что ты сделала при нашей последней встрече, — холодно заметил я.

— Я пыталась спасти тебя, как-то…

— Давай без этого, — оборвал я девушку. — Ты хотела, чтобы я стал шестёркой Грачёвых; я решил остаться независимым. Как видишь, я не прогадал.

— Но…

— Я предлагал тебе взять ответственность за свою жизнь, Карина, — заключил

я. — Ответственность, а не что-то иное. Никто и не говорил, что последствия будут приятными. Но — поздравляю, ты сделала первый шаг к тому, чтобы перестать быть чьей-то марионеткой.

Не дожидаясь ответа, я сбросил звонок.

Нужно сменить номер, что ли.

И… телохранителя завести, наверное. В свете событий последних дней, он мне очень даже пригодится. Кавадзаки и так загружен по самую маковку… может, Славик?

Может. Если избавится от дурной привычки задавать лишние вопросы.

Кстати, о Славике. Он как раз махал мне рукой.

— Босс!.. Она приходит в себя!

А?.. Мама очнулась?

Мигом выбросив из головы и Карину с её нытьём, и бизнес-план, я метнулся к каталке и процедурному столу.

* * *

За окнами уже теплился рассвет; я всё продолжал говорить.

Неудивительно, что мой рассказ затянулся. За последние три года мама приходила в себя… сколько раз? Пять, шесть? Да и то, даже придя в себя, она находилась как будто в полусне…

Серебряный Янтарь действительно был сущим чудом. Мама сидела на каталке, не выказывая абсолютно никаких признаков болезни, и сосредоточенно слушала меня.

Я рассказывал ей всё, выгнав из помещения и врача, и Славика с Эрикой. Более «дальние» и не такие важные события я мог пробежать вскользь, но сейчас, подобравшись к событиям последних дней, я не упускал ни одной детали.

Даже тех, о которых мне не очень хотелось ей говорить.

— …все эти жертвы были так необходимы, сынок? — мама глядела на меня; во взгляде — никакой болезни, никакой заторможенности, но взгляд был серьёзным и озабоченным.

Я пожал плечами.

— Без них ты не пришла бы в себя.

Она замолчала; затем аккуратно поднялась с каталки. После стольких лет на постели тело должно было ослабеть, отвыкнуть стоять и ходить, но… мама чувствовала себя на ногах достаточно уверенно. Янтарь действовал.

Временный это эффект или постоянный? Врач уверял, что нужно подержать её в больнице ещё какое-то время, что нужно больше Янтарей и больше сеансов, но никакая сила сейчас не заставила бы меня оставить её здесь.

— Ну вот — я пришла в себя, — немного странным голосом отозвалась мама.

— Ты… злишься на меня за это? — я глядел на неё.

— Злюсь? Я просто… прошло много времени, и теперь ты говоришь мне что стал главой… Тёмных? — она покачала головой. — Мне нужно проветриться. Я ничего не понимаю.

Я не нашёлся, что ответить; она же продолжала.

—

Поверить не могу, что Больжедор так поступил… а я, дура, молчала всё это время…

— Молчала? — не понял я. — О чём?

Мама, вздохнув, вновь опустилась на каталку.

— Сразу после смерти Алана ко мне пришли и сказали, чтобы я не рассчитывала на привилегии члена семьи Грачёвых. Однако пообещали помочь тебе, в обмен на молчание…

Я моргнул, потрясённый её словами.

— Молчание?

Руки немного задрожали. Я и правда очень мало знал про то, что происходило между моими родителями и остальными Грачёвыми.

— Всю жизнь ты думал, что ты бастард Грачёвых…

— Я не бастард?! — я перебил маму.

Тысячи мыслей крутились у меня в голове. Что за секрет мог заставить её выдавать меня за бастарда, для чего? Какой была бы моя жизнь, если бы…

— Не бастард? — она покачала головой. — Скорее, наоборот, Макс. Ты бастард в квадрате, — мама нервно хихикнула, — если можно так выразиться.

А, ну да, супер. Как я сразу не понял, что со мной всё не может быть так просто?

Она грустно улыбнулась, я же ничего не понимал.

— В каком смысле?..

— Для Грачёвых я — никто, — пояснила она. — Не аристо, не Светлая. Они отвернулись от Алана за связь со мной. Но… для моей родни это Алан — никто, а ты — бастард от какого-то заштатного аристо из мелкого рода.

Видя, что я всё ещё в недоумении, она пояснила.

— Разумеется, я никому и никогда не говорила об этом. Не для того я бежала из дому, разорвав все связи со своим семейством, чтобы потом рассказывать, что я — средняя дочь Монтресоров.

— Монтресоров?! — не поверил я. — Погоди… это те магнаты-миллиардеры с Запада? Которые…

— Всё куда глубже, Макс, — отозвалась мама. — И куда хуже. Я сбежала не просто так, и не просто так порвала с ними. Поверь… это тема для отдельного разговора, но Монтресоры — не простые корпораты.

Я кивнул; не знаю, что там за история, но я верил ей. Раз она говорит, что причины серьёзны…

— Дома… спрятано кое-что, — заключила она. — Одна вещица, которую я забрала с собой, уходя. Это одновременно и доказательство, и объяснение, и…

— Вот и прекрасно, — согласился я. — Нужно будет в ближайшие дни заехать туда и поинтересоваться этой вещицей.

Дом, в котором она жила три года назад, разумеется, уже давно не наш, но вряд ли это станет проблемой.

Всё ещё не веря в услышанное, я фыркнул.

— Чертов Больжедор. Портил мне жизнь с самого детства.

— Больжедор? — мама удивленно глянула на меня. — При чём здесь брат твоего отца? Нет, мне сказал молчать твой дед.

Дед?! Но… к чему тогда все его попытки со мной общаться, зачем этот фарс, если он стал причиной моего положения в семье?

Видимо, мама заметила смятение на моем лице.